– Не гоните вы так! Сами же говорили – вам голову снимут! Еще одну аварию захотели?
– Нам-то, Елизавета Дмитриевна, никто тягу не подпиливал! – ответствовал Тарас, злобно дергая изогнутый рычаг передач, словно пытался вырвать его из пола. – А такого, чтоб в пропасть улететь, со мной еще не бывало!
– Так, значит, вы все слышали! – упрекнула его Лиза. – И не хотели в Симеиз ехать! Помощник следственного пристава, называется! Помогли бы это дело раскрыть, повышение бы заработали!
– У нас не театр, – огрызнулся Тарас, – мы не актеры, нам самодеятельность ни к чему!
– Поосторожнее об актерах, милейший! – одернул его Левандовский. – Не забывайте, кого везете!
– Нижайше прошу у господ прощения! – заныл Тарас. – С них-то какой спрос, а мы люди маленькие, за нас никто не заступится, когда будут драть шкуру за неисполненный приказ… Ну что ж, подведут нас под монастырь, такая уж, значит, наша планида…
Лиза сама была не рада, что затеяла этот разговор. Ковбасюк, не собираясь умолкать, бубнил про обиды и несправедливости, словно был самым разнесчастным и угнетаемым человеком на свете, и не закрывал рта до тех пор, пока свернувшая на Симеиз дорога не превратилась в улицу, вдоль которой тянулись беленые домишки татарского предместья, сохранявшего трущобный облик: сюда модный курорт загнал коренных обитателей, низведенных до роли обслуги.
– Вот он, гараж Мустафы! – воскликнула Лиза. – Тормозите, что же вы?!
– Не останавливайся, любезный, – велел Левандовский. – Сперва отвезем Елизавету Дмитриевну домой, а потом с тобой сюда вернемся.
– Ну уж нет! – возразила Лиза. – Я домой не поеду, а пойду с вами к Мустафе, загляну в его честные глаза!
– Елизавета Дмитриевна, я бы все же предпочел…
Она отрезала:
– Для вас – Лиза, и мне неинтересно, что бы вы предпочли! Я вместе с вами чуть к праотцам не отправилась и теперь в стороне не останусь! Тормозите, тормозите! – снова приказала она.
Левандовский не стал больше спорить. Тарас, послушавшись Лизу, остановил машину и дал задний ход, высадив пассажиров прямо на заляпанный темными маслянистыми пятнами цементный порожек у широченных ворот под вывеской, написанной буквами с аляповатыми завитушками, видимо призванными изображать арабскую вязь: «Гараж Искандарова. Слесарные, кузовные работы. Мелкий ремонт. Починка шин». Ворота, впрочем, оказались заперты, и, сколько Левандовский ни молотил в них, никто не отзывался.
– Виданное ли дело, – промолвил Левандовский, – в такой час – и закрыто… Как пить дать, наш приятель в бега пустился!
Где-то совсем рядом, за глухими дувалами и черепичными крышами разморенную тишину вспорол, взревев корабельной сиреной, протяжный клич муэдзина из ближайшей мечети: «Ан ля иляха илля Ллаху…» – и на громаду Яйлы,