Своими словами Небету сокрушила стены моей крепости, развеяла туман, в котором я укрылся. В тот миг я почувствовал себя нагим, и мне уже нигде не спрятаться…
Для начала мне предстояло освоиться в царском дворце, этом вместилище власти. Приемные покои, с залами просторными и не очень, уединенный дворцовый храм, архивы, рабочие комнаты писарей, апартаменты фараона – во время траура всюду было пусто. Своими делами занимались только уборщики и прочая прислуга.
Эта тишина меня не успокаивала. Послезавтра всюду снова закипит бурная деятельность, и все будут ждать приказов государя, в чьем распоряжении куда меньше часов, нежели важных дел. Но разве фараон не «первый слуга»[9] богов и своего народа?
Прочные колонны, стены ослепительной белизны с фресками, изображающими картины природы и птиц, элегантная, без излишеств мебель и, конечно, строгий трон с ножками в виде бычьих копыт, на который фараон садится, чтобы выслушать своих советников, все как следует обдумать и сказать решающее слово…
Трон пока пустует, и это тревожит и страшит все население Египта.
Первое, что я почувствовал, глядя на него, – сильный страх. Но взгляда не отвел, и очень скоро случилось невероятное – я ощутил магию корон, возложенных на меня в восьмилетнем возрасте. Сам того не заметив, я стал другим человеком. Царственная сущность обосновалась во мне, преображая мое сердце, направляя длань.
Никто не может занять Трон Живых и делать то, что ему заблагорассудится. Он порождает круг обязанностей, и долг фараона – их исполнять…
4
Погребение Хатшепсут завершилось запечатыванием входа в усыпальницу, вырубленную в горе в труднодоступном месте, неподалеку от ее храма в Дейр-эль-Бахри[10]. Окруженная магическими предметами и прочими вещами, необходимыми в загробной жизни, она упокоится рядом с моим дедом, первым из Тутмосов, основоположником династической ветви, третьим представителем которой я являюсь.
Сановники смотрят на меня с жалостью. Траур кончился, и я вот-вот вернусь в свою обожаемую библиотеку, оставив управление страной на первого министра с его ставленниками… Интересно, будет ли мне позволено появляться на празднествах, ради народного спокойствия, или же он планирует меня устранить, грубым способом или незаметно, как только объявится преемник?
Не слишком доверяя солдатам охраны, которыми командовал Узер, я попросил двух друзей детства, Минмеса и Маху[11], быть рядом и позаботиться о моей безопасности. Мы вместе учились в школе придворной элиты. Принимали в нее учеников из разных сословий, даже скромного происхождения, но обучение они получали наилучшее, как в плане умственного, так и физического развития. Выпускников школы ждало самое радужное будущее: кто-то становился высокопоставленным чиновником, а кто-то – главным скульптором, судостроителем, армейским командиром.
Рослый, толстошеий и широкоплечий,