Всё правильно: для меня была важнее конечная цель путешествия – квартира с тёплой кроваткой, а не какое-то там унылое строение. Поэтому номер корпуса сознание посчитало ненужным и в адресе опустило. Память услужливо подсказывает, что на пути к моему дому жилой квартал бесцеремонно прерывается «небольшой» промышленной зоной, километра на два.
Я присаживаюсь на поребрик и рыдаю коньяком: мобильный интернет закончился, а ждать ответа диспетчера, внятно объяснить, что мне нужно, и дождаться машины я уже вряд ли смогу – до мозга доползает порция «на дорожку», которую я опрокинул по пути в гардероб.
– Хорошо живёт на свете Винни-Пух!.. – оглашает песня глухие заборы бывших заводских корпусов: это я, срываясь на трусцу, бреду по обочине и грязной каше из глины, воды и первого снега. Редкие автомобили, завидев меня, стараются оставить как можно больше места между собой и обочиной. Тормозить их я даже не пытаюсь.
– Но королевский замок был уже близко! – кричу я, когда, наконец, вижу перед собой полукруглые мачты фонарей ЗСД – Западного скоростного диаметра – который ежедневно отравляет панораму из окна моей квартиры.
Утром, а, точнее, после обеда, я проснусь, увижу в прихожей свою грязную обувь, такую же грязную инсталляцию на полу из куртки, джинсов и перчаток. Заварю свежий кофе и открою на телефоне приложение GPS-трекера, которое покажет мне, где я был и что я видел. И я напишу этот предновогодний рассказ.
Баю-баюшки-баю
Резко и остро скрутило живот: подогнув ноги и тихонько взвыв, я завалился на прогретое осенним солнцем трамвайное сидение. Сквозь проступившие слезы я увидел нависшее надо мной испуганное и растерянное лицо матери.
– Тань, останови трамвай, ребёнку плохо! – быстро соображает кондуктор. – Нет, передай по линии, пусть на Институт «скорую» вызовут, сейчас там высадим.
Белый потолок уже старого на вид и запах РАФа, молочные окна с красными крестами, мамина рука на ладошке. Штопор внутри не утихает, проворачиваясь при каждом резком движении автомобиля. Меня вкатывают в высокие деревянные двери, долго везут по коридору. Странно, но в больнице боль значительно ослабевает. Я даже пытаюсь протестовать против клизмы, но тщетно. Долго сижу в одиночестве на удивительно низком – детском – унитазе среди светло-голубого кафеля и жёлтых ночных горшков. За дверью голоса:
– Похоже на небольшое отравление, но лучше всесторонне обследовать. Давайте понаблюдаем в инфекционном отделении, – уверенно рокочет басок доктора, который щупал мне живот в приёмном покое.
– Вы так считаете? – незнакомым, заискивающим голосом спрашивает мать.
– Абсолютно. Анализы сделаем, посмотрим внимательно… – голоса удаляются.
Шурша жёстким халатом, заходит медсестра – кажется так называют