Мысли и мыследействия. Под редакцией Игоря Злотникова. Александр Евгеньевич Левинтов

перестали что-либо значить, что очень точно подметили И. Ильф и Е. Петров [3]: «волны перекатывались через мол и падали вниз стремительным домкратом». Домкратом стало можно называть всё. И не только домкратом. Лимитом стали называть не предел, а список строек, доходом – расходы, грабеж средь бела дня – продразверсткой или займом, расстрел – расходом и так далее. На базе раскулаченных, беспонятийных слов возникли целые учения и науки, точнее, лженауки: политэкономия социализма, экономика, экономическая география и прочие «продажные девки коммунизма». В этом смысле новояз и двоемыслие из «1984» Дж. Оруэлла [15] – не фантастика и даже не карикатура, а точная диагностика состояния языка, гуманитарной науки и общества в СССР.

      Результаты, плоды и последствия понятийной катастрофы переживаются до сих пор, более того, они продолжают множиться: «суверенная демократия», «модернизация», «инновационная экономика», «нанотехнологии» – слова, за которыми не стоят ни денотаты, ни смыслы, ни понятия. Это – некие пустые клише, фикции, миражи слов.

      Жульническое отношение к языку породило и жульническую власть, и жульническое мировоззрение, и жульнические отношения в обществе, и жульническую науку, если называть вещи своими именами.

      Слово, теряющее свою понятийность, превращается в фантом, в пятого туза, в средство манипуляции человеческим и общественным сознанием. При этом простейшим и самым эффективным средством обессмысливания слова является его бесконечное повторение, в точном соответствии с правилом Ципфа: «частотность употребления слова обратно пропорциональна его осмысленности». Достаточно всего двадцать раз повторить «общественное телевидение» – и 99% слушающих наверняка утеряют смысл общественности такого телевидения.

      Надо признать, что высокочастотность – не единственное средство внедрения антипонятийности слов. Очень распространены замены привычных отечественных слов иностранными аналогами: менеджер по интерьер-клинингу – это уборщица, менеджер по экстерьер-клинингу – дворник. Вышибала или охранник – секьюрити, перекладывание из кармана в карман денег или кукиша – реинвестирование, продажная шкура – инсайдер. Достаточно пропускное устройство назвать валидатором – и ты уже почти инноватор нанотехнологий. Расконвоированное от своих родных смыслов, иностранное слово в русском языке нагружается новыми смыслами, сильно отличающимися от родовых: в русском языке «дизайнер» – вовсе не проектировщик, а скорее декоратор. И уж совсем конфузны ложные когнаты: английские bra – бюстгальтер, debauchery – публичная женщина, гулящая, stool – табуретка и т. п. Пересыпанная заимствованиями речь порождает, прежде всего, недоумения и зевоту непонимания.

      К этим же средствам относятся:

      – сложные аббревиатуры (типа «Фортинбрас при Умслопогасе им. Валтасара») [3]

      – гиперболы и шаблоны («огромные достижения» вместо «провал», «эффективный менеджер» вместо «людоед», «вертикаль власти» вместо