отказывается жить. Как мне прикажешь, Денис Васильевич, понимать все это? – осведомилась графиня, не скрывая возмущения. – Ты больше не любишь Анну и желаешь соединить свою судьбу с Алисой? Не забывай, что мадемуазель Алиса – воспитанница князя Багратиона. Мне насилу удалось уговорить Анну Александровну не посвящать пока в это дело Петра Ивановича. Она уже собиралась просить его, чтобы он призвал к чести своего адъютанта. Я обещала ей поговорить с тобой, что сейчас и делаю. Ну, отвечай мне! – Елизавета Михайловна встала и подошла к внуку. Ее яркие, синие глаза, опутанные множеством мелких морщинок, сверкали с трудом удерживаемыми слезами: – Отвечай мне, я так и не доживу до того, что увижу Анну хотя бы твоей возлюбленной? Уж о свадьбе твоей с ней я даже не мечтаю. Для этого сперва надо получить расстриг от монашества, на который ее вынудил государь Павел Петрович. Наш синод не любит принимать такие решения, особенно когда речь идет о богатой особе. Так что вряд ли я и князь Алексей Григорьевич дождемся того, что попы наши раздобрятся, разве только государь Александр поможет. Но помолвку твою с Анной я бы желала видеть, и даже присутствовать на ней. А что же выходит? Ты меня Анне Александровне в родственницы записываешь? Признаюсь, что отношусь к семейству их с почтением, но Орловым они не чета. Для меня, по крайней мере. У тебя была тайная связь с Алисой? – спрашивала она возбужденно. – Гляди, Денис, – она погрозила пальцем, – если ты не признаешься, Анна Александровна предупредила меня, что намерена пригласить к Алисе доктора, который осмотрит ее на предмет нарушения девственности. И уж если таковой случай произошел, никто, милый мой, не докажет, что обесчестил ее не ты, даже если на самом деле ты был вовсе ни при чем.
– У меня нет никакой тайной связи с мадемуазель Алисой, – ответил Денис растерянно. Он понял, что попал в ловушку. – Я так и подумал, ба, что Марфушка эта не будет молчать, я разу не поверил ей, – воскликнул он с досадой. – Но я не ожидал от мадемуазель Алисы такого низкого поступка. Оговорить меня перед тетушкой Петра Ивановича, чтобы добиться того, в чем я ей отказал! – он подошел к окну и отдернул штору. Над мрачной громадиной Петропавловской крепости на противоположном берегу Невы висел бледно-желтый полумесяц, кое-где поблескивали фонари, кружился мелкий, сырой снег.
– Алиса оговорила тебя? – Елизавета Михайловна подошла к нему сзади и с сочувствием обняла за плечи: – Что это значит, Денис? Расскажи мне все. Мы придумаем, как вывести ее ложь на свет божий, если это так.
– Мне неприятно говорить в таком роде о юной особе, которая, как мне казалось, заслуживает только восхищения, – Денис обернулся к графине. – Я старался относиться к мадемуазель Алисе с глубоким почтением, ба, чтобы никак не задеть ее достоинства. Да, сегодня в полдень я виделся с ней, как оказалось, втайне от Анны Александровны. Мадемуазель приехала к манежу и переслала мне записку с Каховским, в которой просила о свидании. Поскольку она уже ждала меня в карете
