– Мне почти нечего добавить к уже известному вам. – Инспектор похлопал ладонью по стопке газет на столе, многие из которых были развернуты вверх заголовками о преступлении. – Суть преступления здесь изложена верно и точно. Тем более что всю информацию для газет изложил лично я, и всем известно, насколько я нетерпим к искажению своих слов, не говоря уже об искажении самих фактов.
Мы вынужденно закивали в ответ на его вопросительный взгляд, мол, несомненно, все именно так и есть на самом деле.
– Убийство, бесспорно, связано с ограблением, – добавил старший инспектор и вновь вопросительным взглядом обвел всех.
Мне захотелось возразить, что в этом вопросе все не столь несомненно, как может показаться с первого взгляда, или потребовать доказательств этим словам, но я сдержалась.
– Следовательно, к нему могли привести предшествовавшие события. В том числе и те, активными участниками которых вы являлись. Это и заставляет меня беспокоить вас просьбой рассказать мне о них во всех подробностях и ничего не утаивая.
И сама просьба, и слова, которыми ее выразили, были вполне уместны, но что-то все равно мне в них не понравилось. Может, оттенок сухого безразличия? Вообще инспектор Мортон был сух настолько, что от одного его вида хотелось попросить чая. Я не утерпела и сказала:
– Мы все клянемся говорить правду, всю правду и ничего, кроме правды.
Оттенок сарказма уловил только дедушка, недовольно блеснувший в мою сторону глазами.
– Вот и хорошо, – то ли мистер Мортон принял мои слова за чистую монету, то ли решил сделать вид, что принял их как должное, – тогда давайте начнем с того момента, когда вы впервые увидели ожерелье. Попрошу начать вас, мисс Монсоро.
– Раз уж ведется официальное расследование, то полагаю, что обязана сказать об этом сразу: мое настоящее имя графиня Ирина Афанасьевна Бестужева.
Мне просто захотелось зааплодировать маменьке. Ей, судя по всему, тоже не слишком по нраву пришелся полицейский и его манера общения, вот она и сочла необходимым сделать такое неожиданное для него заявление. На лице Джона Мортона впервые отразилось живое чувство, он явно досадовал на себя, что не счел нужным уточнить столь важные подробности до прихода к нам. А еще я успела подумать, что, скорее всего, он знает о нас и об ожерелье со слов Антоши, а значит, тот намеренно не назвал настоящего имени маменьки, чтобы поставить и ему не по нраву пришедшегося инспектора в неловкое положение.
– Прошу простить меня, ваша светлость!
– Это не так уж и важно, мистер Мортон, – благодушно приняла извинение маменька. – Так с чего же мне начать?
Она бросила короткий взгляд в мою сторону, ища поддержки в этом вопросе.
– Может, нам