Выбежав из хоз. двора, товарищ манёвренным зигзагом стал преодолевать огородные насаждения, разнося в клочья теплицы и парники, а Борюся всё норовил укусить его за пятку, только вот ручка, торчащая из пятака, мешала в бесподобном ухвате. Дистанция была коротка и уже товарищ орал о помощи и только резкие повороты помогали увернуться и спастись, указываемые толпой азиатов и народных зевак, которые таращились за оградой. Мамки таджикские стаскивали детишек с забора, а те не отцеплялись. И было бы всё трагически, если бы не спасительная куча навоза в конце огорода, а в ней ещё и спасительные торчащие вилы, которые схватил ловко товарищ и уже через миг всё происходило иначе: свинья убегала, а товарищ тыкал её по самый черенок и так профессионально быстро и тактично, как будто он на тактическом экзамене держит не вилы, а автомат со штык ножом. И даже зрительская публика овациями поддерживала бойца, восхваляя и аплодируя грядущую победу гомо сапа, рядового войск над природой, разума над умом и в итоге свинья не выдержала атаки и рухнула уже замертво прям перед дверью в дом, на пороге которого стояла лохматая, держащая в одной руке платок и, закинув вторую за поясницу, заплаканная баба Яга. Товарищ сделал последний тык и вилы, пронзив бездыханное тело свиньи, закачались дребезжа.
– -Ну что, бабка, – героически начал Товарищ Спартак. -дело сделано, наливай и накрывай на стол!!!
Бабка вытащила из-за спины скалку и с матом шваркнула его по черепу. Раздался глухой звон, и мы вдвоём еле убежали от неё. Она ещё и булыжники в нас швыряла. И все зеваки перешли на её сторону и пустились нас догонять, но не догнали, а вот спина от камней болела. Бабка Яга потом и командиру полка телегу накатала, за что мне дали десять суток, а Товарищу – два года влепили дис. бату, где он от звонка до звонка чистил дерьмо в местном свинарнике вручную…
«Туалетный храп»
записка №3
Из цикла: (записки Бывалого Отпрыска Мирской Жизни (БОМЖа))
Было так: за станцией метро великого полководца, Святого и просто Сашки, в зоне пятака вредных алиментов, расположился биотуалет из трёх кабинок, связанных одной цепью, скованных одной целью, два из них служили под туалет, а третий служил кабинет оператора и кассира в одном лице. Люди стояли в очереди, поджимая в ожидании все исходные места. А в промежутке между посетителями я тряс на бабки и спаивал на её же деньги толстую тётку, занимающую должность оператора и кассира биотуалета, Клавдию Филипповну Ундершрам, потомственную Ленинградку в пятом поколении. Она не сразу поддавалась моим грубо-фененским