Мой дед Даниил Михайлович
Даниил Михайлович, мой дедушка, был охотник и пасечник. Пасеку, то есть ульи со пчёлами он вешал на высокие деревья, там и гнездились пчёлы. Осенью ульи вскрывались, и мёд забирали, оставляя только на питание пчёл зимой. Ульи же обвязывали матами из ржаной соломы и камыша.
Как я помню, после смерти моего деда осталось много ульев, – круглые долблёные колоды, которые подвешивались на деревьях и привязывались, чтобы не мог медведь достать (медведи страстно любят мёд). Во дворе дома оставалось до сотни ульев с невыломаными сотами. Мой отец Василий Данилович не интересовался дедушкиным хозяйством. Несколько лет из ульев выламывали пчелиные соты, перетапливали на воск и сдавали в церковь на свечки. Бабушка только качала головой, и нередко у неё бежали слёзы из глаз.
Как мой дед умер и его хоронили, я не помню, но как ходил возле ульев, поколачивая легонько палочкой, запомнил. И помню, что он был болен. Старенький, он плёл лапти, не сидя, а стоя на ногах: у него болела спина. Когда он умер, мне было, наверно, года три-четыре. Даниил Михайлович, по рассказам бабушки, Ирины Савельевны, умер восьмидесяти трёх лет отроду, умер, как выражалась бабушка, скоропостижно. Ирина Савельевна ещё жила долго, нянчила нас с братом Павлом, который был старше меня на четыре года.
Даниил Михайлович всегда, по рассказам бабушки, занимал выборные должности в районе. Был вахтёром, то есть хранителем общественных запасов хлеба. Была установка на время неурожая: собирали хлеб, зерно урожая, и хранили его при волости в магазеях (складах). Вахтёр, то есть доверенное лицо волости, этот хлеб принимал и через каждые три года зерно обменивали на новое зерно. В период нуждаемости выдавали по решению волостных властей ссуду.
Как жили и работали мои отцы
Когда появились заводы, окрестные жители, не имевшие возможность обрабатывать землю, устраивались на заводы рабочими. Как земледельцы севера, так и заводские рабочие получали мизерное жалование – в среднем восемь рублей в месяц. Рабочие на заводе: углевоз, углежог, рудокоп, рудовоз. Они имели кредит забора продуктов в заводской лавке до двухмесячного заработка. Причем все продукты в магазине стоили на 20% дороже. Таким образом, рабочий всегда был должен заводу.
Конечно, человек, который имел возможность обрабатывать землю, имевший коров, овец, лошадей, жил неплохо. Но земля распределялась по душам мужского пола, женщины землей не наделялись.
Подати платили по душам, а безлошадный землю не мог обрабатывать да и расчистить её от леса не мог, так как работал на заводе: летом заготавливали дрова для угля, зимой жгли уголь. За заготовку дров, уложенных в поленнице по 4 кубометра, получали 50 копеек. Или, если человек имел лошадь, он получал один рубль за уголь