Мужчина под сорок лет, хотя на вид ему можно дать и все пятьдесят, за прошедшие годы утратил всю свою привлекательность: теперь блистал пивным животом и малость отекшим от долгого сидения в офисе лицом. Рожа небритая с утра, временами он напоминает алкаша запойного, что, кстати, правдой не является, но, тем не менее, глаза серые и невыразительные, сейчас наполненные злобой, осуждающе смотрели на меня. Можно подумать, таким взглядом кого-то напугать хотел, собственная жена-то его не боялась, может, если только подопечные на работе, сомнительно, конечно, но бывает.
Раньше он производил другое впечатление, раньше я его уважала. Сейчас же, после рассказа Кирюшки, ничего, кроме отвращения и жалости, он не вызывал. Куда только всё подевалось? Удивительно.
– Он у тебя, я знаю, позови! – приказной тон взбесил до невозможности.
– Ты, Вова, адресом ошибся, приказывать на работе будешь, а тут гонор поубавь.
– Таня, я не хочу ругаться с тобой, просто позови его.
– Он спит, пусть отдыхает, у него был трудный день, правда, Володя?
– Что, пожаловаться успел? Ты его разбаловала, – он облокотился на стену и за миг весь как-то сжался, ссутулился и потерял всякий боевой настрой. – А может, так и лучше? Ты ему всегда вместо матери была, вот и пришел к тебе.
– Господи, Вова, а ты куда смотрел, а? Что ж позволяешь ей такие вещи сыну говорить? Он в чем виноват?
– Она беременна, это гормоны,– пройдет.
– Себе врать-то прекрати! Лиля всегда такой была, а ты позволял. Понимаю, вы девочку ждете, родную и любимую, но про сына своего ты успел забыть?
– Он не мой, ты знаешь! – хрипло ответил и, кажется, сам же своими словами подавился, потому, что вдруг закашлялся и покраснел. Но слова уже произнесены и их не воротишь. Подозреваю, что и Кириллу мать его нечто подобное уже говорила.
– Он твой с тех пор, как ты его усыновил, Вова. Ты тогда подумал и решил, что твой он, а теперь, когда Лиля от тебя ребенка ждет, все? В приемного отца ты наигрался и можно парня на мусорку выбросить?
– Никто его никуда не выбрасывает, он сам виноват. Нет, чтоб промолчать, Лилька бы поворчала и успокоилась. А этот? Сам виноват.
– Ты его отец, твоя обязанность его защищать даже от родной матери, если ей гормоны в голову ударили! Ты его бросил, потакаешь ей, а дальше что? Мальчишку из дома погоните, лишь бы не мешал вам?
– Он поступит, поживет в общаге, в этом нет ничего страшного. Что ты мне здесь целую обвинительную речь устроила? Не в суде и присяжных здесь нет! Ты тоже хороша, защищаешь его, всегда добренькая, святая, блин. Ты только представь, что начнется дома, когда Лиля родит. Малая будет плакать по ночам, Лилька беситься, этому нужно учиться, мне работать… лучше будет ему жить в общаге.
– Ваш дом находится в квартале от его университета, ему никто не даст комнату, ты ведь знаешь все эти правила и заморочки.
– Лиля его выписала из квартиры и прописала у бабки в деревне. – Тихо признался,