Алена пыталась осознать природу своей тревоги, убеждая себя забыть обо всем плохом и насладиться этим прекрасным днем, дружеским общением. В последнее время отношения с мужем не ладились, все время возникали какие-то разногласия, и между ними росло непонимание. Игорь не желал проводить время со своей семьей, тогда как с друзьями готов был общаться и днем, и ночью. А теперь он еще увлекся этнической музыкой и пропадал целыми днями с большим количеством новых знакомых по интересам. Их маленькая комнатка наполнилась бубнами, барабанами, варганами, диджериду[2] и еще массой необычных вещей, а муж в те редкие дни, когда бывал дома, часами сидел с отрешенным взглядом и извлекал из всех этих инструментов разнообразные звуки. К жене он стал холоден и искал любой повод, чтобы проводить как можно больше времени вне дома. Алена была готова искать компромиссы, строить гармоничные отношения, пыталась найти взаимопонимание. И сегодня она надеялась на то, что совместный вечер сблизит их с мужем.
Алена подошла к турникету и приложила карточку. Ее руки дрожали. «Откуда этот страх? В чем его природа? Что заставляет меня все время волноваться?» – думала Алена. Она всегда чего-то боялась, в меньшей или большей степени. Во время экзаменов, например, страх вообще превращался в беспощадного, прожорливого монстра, который буквально уничтожал ее, и не было никакой возможности его победить. Алена, глядя на экзаменаторов, думала, вспоминая Алису в Стране чудес: «Вы же просто-напросто колода карт!» Но это не приносило облегчения.
А теперь уже экзамены давно позади, но экзаменаторы остались – люди, события, собственные неудачи… Алена убеждала себя, как и тогда: «Вы всего лишь колода карт! Ну что может произойти? Даже если, к примеру, смерть – ведь она страшит только неизвестностью…» Но страхи гонялись за ней, а она за ними. И так они играли в догонялки по кругу. И чаще победителем оставался страх. Устраиваясь на работу, Алена показывала себя нерешительной, неуверенной, и работодатели не перезванивали ей. И так было во всем. Там, где нужно было действовать, она терялась и бездействовала. Муж давно был недоволен тем, что она не приносит в семью денег, но время шло, а Алена никак не могла найти работу.
Прижавшись лицом к вагонному стеклу, Алена смотрела на пробегающие, переплетающиеся серые трубы и стены туннеля, вдоль которого мчался поезд. «То же самое, что и в этом туннеле, творится в моих мыслях. И небольшие просветы на станциях. И отражения чужих судеб на грязном стекле».
Вырвавшись из недр метро, она вдохнула весну и улыбнулась. Оглядела людей, ожидающих назначенной встречи, и увидела среди них Антона. Его лицо просияло при виде Алены. Он был высокий и крупный, голубоглазый, русоволосый, несколько развязный в манерах, а голос его звучал мягко и всегда немного равнодушно. Несмотря на то что отец Антона был армянин, в его внешности преобладали европейские черты, он был красивым, даже смазливым. Они оба были рады