– В наше время это не помеха, – напомнил Барер.
– Нет-нет, – возразил Вадье, – мои представления уже не переменить. Другое сословие – это другое сословие, Бертран. Ну да ладно, оставим этот разговор, сейчас не время, да и ты здесь не за этим. Займемся твоей красавицей и оставим в покое мою.
Вадье сделал пару глотков вина, пожевал его тонкими губами, удовлетворенно кивнул и обратился к Бареру:
– Когда, ты говоришь, она была арестована?
– Вчера.
– И ты не знаешь, ни чьи подписи стояли на приказе, ни сколько их было?
– Нет. Количество подписей имеет значение?
– Все имеет значение. Поискать по тюрьмам не сложно, у меня есть людишки, занимающиеся этим. Но сперва надо узнать, кому мы перебегаем дорогу. Кто был осведомлен о ваших отношениях?
Барер задумался.
– Думаю… надеюсь, – поправился он, – что никто.
Вадье усмехнулся.
– Кому-то все-таки о них было известно. Этот арест не случаен, Бертран. Чутье подсказывает мне, что кто-то из твоих коллег по Комитету копает под тебя, а чутье меня обманывает крайне редко. Ей известно что-либо, что могло бы тебе повредить?
– Что может мне повредить? – в голосе Барера было столько искреннего удивления, что Вадье растянул сжатые губы в улыбку, на этот раз вполне безобидную.
– Ну что ж, если ты кристально чист и тебе совершенно, – он сделал ударение на этом слове, – нечего опасаться, то мы можем действовать открыто, не так ли? – иронии в его тоне не заметить было невозможно. И Барер ее заметил.
– Послушай, – он понизил голос, хотя никто не мог их подслушать, – ты знаешь о моих делах и моих связях. Наверное, если поискать хорошенько, можно найти в моей биографии то, что сейчас мы назвали бы подозрительным поведением. Мне доводилось общаться с разными людьми, как, впрочем, и тебе. Среди них были аристократы, бежавшие в эмиграцию, а также политики, обвиненные затем в преступлениях, которые еще год назад таковыми не считались.
– Дело не в твоих связях, – отмахнулся Вадье. – В конце концов, у каждого из нас были друзья, о которых сейчас лучше не вспоминать. Ты пока слишком нужен республике, чтобы твои связи могли тебя скомпрометировать. Меня интересует, знает ли твоя прелестница о чем-нибудь, о чем больше никому знать не следует? Известно ли ей что-то, что кто-либо из твоих коллег хотел бы узнать? Понимаешь, о чем я? Можешь быть со мной откровенен, – добавил он, но Барер и так знал, что Вадье не предаст его. В противном случае, он не пришел бы сюда.
– Нет-нет, не думаю, – поразмыслив несколько секунд, ответил Барер. – Она не интересуется политикой, хотя, конечно, какими-то новостями я с ней делился, но ничего серьезного и, тем более, секретного среди них не было.
– Она просила у тебя за своих друзей? – Вадье перешел к коротким, резким вопросам, требующим четкого ответа. Таким, какие он привык задавать на допросах.
– Да, несколько раз.
– Ты помогал?
– Ты допрашиваешь меня? – Барер смутился