С трудом приковылял он домой.
Мама положила ему на лицо полотенце, смоченное в холодной воде. Меняла его постоянно.
В школу он не пошел. Отлеживался. Все тело болело. Вечером пришел его друг Сергей, сын директора кожзавода. Они часто ходили в гости друг к другу. У них было много общих интересов. Отец Сергея происходил из дворян.
Едва он ушел, явилась Клава. В авоське она принесла яблоки.
– Пришла проведать по поручению завуча, – объяснила она, глядя сочувственно на его лицо.
Как он не хотел, чтобы его видел в таком состоянии кто-то из одноклассников, а тем более одноклассниц! Вадим рассказал про драку. Про свое бегство он умолчал. Волей-неволей пришлось упомянуть и эпизод в автобусе.
– Ты поступил как настоящий комсомолец, – сказала Клава. Она вдруг пододвинула слегка стул, на котором сидела, к кровати, оглянулась на приоткрытую дверь и произнесла вполголоса: – Говорят, вчера вечером кого-то в драке убили. Нашли труп с проломленной головой. Недалеко от парка.
Вадим побледнел. «Может, это тот, кого я пнул? – подумал он. – Может, я убил человека?» Клава смотрела на него серьезно и внимательно. Видимо, она думала о том же. «А если она на меня донесет?» – мелькнула мысль. Но Вадим тут же ее устыдился.
На прощание девушка пожелала ему скорого выздоровления, улыбнулась и ушла.
Когда синяки стали едва заметны, Вадим пришел в школу. Его встретили как героя. Все считали, – Клава, видимо, так рассказала – что он, спасая девушку, вступил в драку с несколькими хулиганами и вышел победителем.
Клава стала к нему приходить. Под предлогом, что надо решить какой-нибудь вопрос, связанный со стенгазетой. Вадима эти посещения не радовали. Но не мог же он ей запретить. Бабушку он попросил при Клаве советскую власть не ругать.
При прощании в последний школьный день она долго держала его за руку. Была Клава подавленной и грустной. Прежде Вадим ее такой не видел.
На лето Клава уехала к деду в деревню, в Ленинградскую область.
4
– Пушкина читаешь? – Клава взяла со стола книгу.
– Это мой любимый поэт, – ответил Вадим.
Они сидели в его комнате.
Вернувшись из деревни, Клава сразу пришла к нему. Без всякого предлога.
Она загорела. Загар ей очень шел.
– Вадя, Пушкин – отжившая эпоха. Не нужна нам дворянская поэзия. Как, кстати, и дворянская проза. Нам эти буржуазные переживания, все эти сюсюканья, не интересны… А ведь сколько есть хороших пролетарских поэтов! Прежде всего, Маяковский, конечно. «Отечество славлю, которое есть, но трижды –