– Я и есть джентльмен. Менее воспитанный человек схватил бы вас в объятия и показал бы вам, что такое настоящий поцелуй, но я от этого воздержался. Я даже горжусь своим самообладанием и джентльменским поведением в минуту такого искушения.
– Очень благородно с вашей стороны, милорд. К сожалению, не могу сказать того же о себе. – Николь глубоко вздохнула и отвернулась к окну. – Нам не следует больше видеться. Хотя, полагаю, время от времени нам придется сталкиваться, и тогда, разумеется, мы будем друг с другом вежливыми и приветливыми, особенно в присутствии Лидии или Рафа. Вы будете на балу у леди Корнуоллис?
– Да, теперь непременно буду, – сказал Лукас, на что она вся вспыхнула от злости, хотя втайне обрадовалась. – Но надеюсь удержать себя и не пригласить вас на шотландский ритл, чтобы похитить во время танца, если вы этого боитесь. А что касается вашего поведения, я не могу чувствовать себя в полной безопасности, вы согласны? В конце концов, ведь не я… совершил это нападение.
– Да, не вы, и я очень рада, что я это сделала, – заявила Николь, всеми силами стараясь скрыть свое смущение. – Потому что теперь, когда мое вполне объяснимое любопытство удовлетворено, я поняла, что вы вовсе не такое уж сложное препятствие, как я думала.
– Поцелуй оказался настолько неудачным?
Так она ему прямо все и скажет – он уже сияет от самодовольства! И она ни за что не признается, как обрадовалась, поняв, что он намерен продолжать за ней ухаживать. Насколько это будет проще, чем самой его преследовать, решила она, одновременно понимая, что, когда дело дойдет до отстаивания самых заветных планов на жизнь, она сможет оказаться самым злейшим своим врагом.
– Поскольку я не чувствую желания повторять этот эксперимент, я бы сказала, что поцелуй был замечательно удачным… О, смотрите, милорд, что вы наделали! Из-за вас мы чуть не рухнули в канаву!
– Прошу прощения, – сказал Лукас, посмотрел на дорогу и с силой натянул вожжи.
Может, она слишком много себе позволяет? Шарлотта не раз предупреждала, что ее вольные речи и безрассудное поведение кого угодно могут свести с ума. На протяжении целой мили Николь хранила молчание, размышляя, извиняется он за поцелуй или за то, что едва не опрокинул коляску, и наконец тихо промолвила:
– Это было не так уж страшно.
– Прошу прощения? Боюсь, я потерял нить нашего разговора.
Она возмущенно уставилась на него. Лукас даже не пытался облегчить ее состояние, и было ясно, что он делает это намеренно.
– Я сказала, что было не так уж страшно. Я имела в виду поцелуй. Вы все равно мне нравитесь, хотя и против моего желания. Думаю, мы оба можем быть совершенно ненормальными, и я понимаю, что вам не следует так вести себя со мной, а мне – с вами, но все равно я вам симпатизирую. Не знаю почему.
– Вы не в состоянии устоять передо мной из-за моего врожденного обаяния, – шутливо заявил Лукас, снова вручая ей поводья. Николь заподозрила в этом жест примирения, но не смогла отказаться. –