Тр-р-рл-л-лин-н-нь! тр-р-рл-л-лин-н-нь! тр-р-рл-л-лин-н-нь!..
– Мать твою!.. Сволочь!! Гадина!!! – ярость захлестнула до перехвата дыхания. – Пшёл во-о-он!!!
Михаил Борисович рванул дверь, ухватил парня за рукав, потащил-поволочил по коридору почти бегом – откуда только силы взялись? Правда, пьяный щенок не сопротивлялся – перебирал-семенил ватными ногами, пускал пузыри. Может, в лифт его погрузить, да отправить вниз? Но тут парень утробно икнул и раз, и второй. Господи, да он сейчас блевать начнёт! И точно! Едва Михаил Борисович выволок парнишку по уличному переходному балкону на лестничную площадку, как тот мощно зафонтанировал. Тьфу! Михаил Борисович тычком запустил пьяного свинтуса вниз по тёмной лестнице и обтряс руки.
– Пшёл вон, свинья!
Парня совсем не было видно, лишь доносились из темноты, со следующей лестничной площадки, тошнотворные звуки. Вот гадство, придётся завтра на лифте спускаться, чего Михаил Борисович терпеть не мог – всегда ходил пешком по лестнице.
Для моциона.
Утро началось гнусно.
Для поправки здоровья в этот выходной послепраздничный день имелось два способа: одеться полегче, встать на лыжи да отмахать по речке километров десять коньковым энергичным стилем, или же, наоборот, закутаться потеплее, загрузиться в соседний кафешник и выцедить пару бутылочек лекарственного пивца…
Второй вариант победил.
Михаил Борисович, конечно, своё намерение про лифт не забыл, но сунулся по привычке на лестничный марш. Тем более, в лифте могли попутчики объявиться, кривиться начнут, а по обособленным лестницам в их несуразном доме «армянского» проекта, поди, никто из нормальных жильцов, кроме Михаила Борисовича, и не ходил. И, нате вам – сюрприз: тот подсвинок ночной (а кто же ещё?) спит себе на лестничной площадке, там, куда спустил его Михаил Борисович, дрыхнет как ни в чём не бывало в собственной блевотине, развалился. Фу-у-у!
Пришлось вернуться к лифту.
Когда через пару часов Михаил Борисович возвратился домой весьма взбодрившимся, с двумя бутылками пива в пакете (а-а-а, гулять так гулять!), бывшая благоверная встретила его жутко интересной вестью: на лестничной площадке между 5-м и 4-м этажами в их подъезде обнаружен труп неизвестного молодого человека. Молодой этот и пока неизвестный человек скончался, судя по всему, от асфиксии (удушья) вследствие закупорки дыхательных путей рвотными массами…
Что такое «асфиксия» – его Люба-докторша могла бы и не уточнять: ещё семнадцать лет назад, когда их первый и последний ребёнок родился мёртвым, Михаил Борисович услышал это змеино-холодное удушливое словцо. Его особенно тогда как-то болезненно поразило, почему врачиха, товарка Любы, произносит это мерзкое слово с ударением на последнем слоге – асфиксия? Уточнил потом по словарям: конечно – асфиксия…
Впрочем, чёрт с ним, с ударением! Не о том он думает…
Это что же получается? Это же получается-выходит совершенно абсурдная вещь… Выходит?.. Нет, лучше не додумывать! Не