– Ох, чует моё сердце, этот покойный ещё преподнесёт нам сюрприз и не один. Слегка нахмурился Павел Иванович.
– Так что же мы ждём? – С каким-то уже остервенелым нетерпением отозвался юноша. – Давайте его скорее вскроем, да и посмотрим, от чего остановилось его сердце, ведь на теле я не наблюдаю никаких признаков насильственной смерти.
– Весьма похвально, что вы готовы работать сверхурочно и приятно видеть ваш энтузиазм, но, дорогой мой, отдыхать нужно не только моему старенькому организму, но и вашему молодому, и может даже в большей степени, чем моему. Так что давайте отложим разгадку, сей тайны, хотя бы до завтра. – С этими словами Павел Иванович снял с себя большой кожаный фартук, в котором он обычно занимался своей ежедневной работой.
– Вы как всегда правы, дорогой мой доктор, только знаете, мне нисколько не хочется возвращаться домой. – Фёдор снимал так называемую «хрущевку», маленькую однокомнатную квартирку, не далеко от городской больницы. – Я уж лучше здесь останусь. Не хочу просидеть сиднем в раскаленном каменном склепе, название которому «А ля бетонная кукуруза».
– Эх, Феденька, – Павел Иванович был слегка задет сравнением молодого человека, – не знаете, вы, нынешняя молодёжь, какого это ютиться по пять и более человек в одной комнатушке в бараке, где из всех удобств холодная вода на общей кухне, да и то не везде. Только в послевоенное время, и этому люди были рады, да и куда народ было расселять? А уж когда при Хрущеве стали эти, как Вы выразились, «бетонные кукурузы» строить, людям они казались ну, если не дворцами, то по меньшей мере, прекрасным и достойным жильём. Своя, отдельная, пусть и малометражная, но со всеми удобствами квартира, да плюс всегда горячая вода. Вам молодым, выросшим, в комфорте кондиционеров и никогда не видевших зловонных выгребных ям, рядом с играющими во дворе детьми, этого не понять. Вспомните-ка Володенька, как совсем недавно Вы еще совсем юным мальчуганом спешили к металлической, несуразной палатке скорее напоминающей военный бункер, чем торговый павильон. В ней продавались невиданные всеми нами доселе заморские яства. А ведь эта палатка уже тоже стала историей! И к этой палатке, как символу перестроечного времени, как и к истории своего государства, да и любого другого, нужно и должно относиться с уважением. Старый Арбат в Москве сделали улицей только для пешеходов, и это прекрасно. Только мне кажется этого мало! Нужно хотя бы в одном городе страны создать пешеходную «Улицу Истории». Двигаясь по которой, люди по правую сторону увидели бы все прекрасное, созданное человечеством за все время существование нашей цивилизации. Это великие ученые, великие писатели и художники, музыканты и композиторы, артисты и люди всех творческих профессий и их творения, посвятившие себя нести людям доброту и любовь, истинную доброту и истинную любовь. И, конечно, простые люди, руками которых было создано все это великолепие. А по левую руку идущих экскурсантов по той же улице стояли бы великие, нет, не великие, а низкие злодеи всего