Я всегда пытался обратить свою зависть в восхищение, восхищение в дружбу и передружить между собою этих людей.
Происходило это на подсознательном уровне. В эпоху застоя я попытался сделать это осознанно. Попытка создать консорт «Багажъ» осталась виртуальной, чему и посвящена эта книжка.
Индивидуальности не пролетарии, чтобы объединяться, и оруженосцами им быть не пристало. Ревность и соревнование – однокоренные слова. У нас побеждала только дружба.
Фото Ю. Роста
Со старшим братом Олегом, перед войной
Бабушка Александра Ивановна Кедрова, профессор консерватории
С мамой после войны
Выпускник школы
С женой и дочкой Анной
С женой Ольгой Шамборант и сыном Иваном
С женой Натальей Герасимовой
Полина Баженова[2]
Дед
Я в Токсово. Сижу в дедушкиной комнате за старым письменным столом, на столе компьютер-франкенштейн, сосланный на дачу, за ним он работал все прошлое лето. Никто его с тех пор и не включал…
Слева крохотный телевизор, который «ловит» три канала, за спиной на шкафу тикает будильник – ровесник моей мамы, а справа кровать. Чего-то не хватает… Да, около кровати обязательно должны стоять две кефирные бутылки, овсяное печенье, сумка с рукописями, на кровати должны лежать тетради и томик Пушкина. Этого нет…
Смотрю. Костик (правнук) пару лет назад оторвал кусок обоев у кровати, и дедушка, лежа на подушке, дорисовал образ и что-то написал, не могу разобрать… Почему я в прошлом году не спросила, что там написано? Балда я.
Задача: написать воспоминания о Битове А. Г. Вот как написать? Всю свою жизнь описывать? Это просто невозможно. Ведь это мой дед, единственный, кто до меня дожил. С моего рождения и до рождения его третьей правнучки, пусть не всегда очно, он был рядом со мной – постоянно…
Дед всегда писал свои тексты набело. Входил в поток и писал. Вот и я решила так же. Попробую.
Когда у деда умерла жена Наталья Герасимова, он словно осиротел и перешел жить к нам, на Невский, 10. Я как раз училась в аспирантуре, и он меня подначивал, что я пишу, как он, не в смысле качества, конечно, а именно способа: хожу маюсь неделю, ворчу, раздражаюсь, нервничаю, а потом за ночь все пишу и отправляю. Вот так мы частенько с ним маялись в три часа ночи на кухне, каждый со своей кружкой кофе. Размышляли, обсуждали, ворчали. Потом разбредались по компьютерам…
На сороковинах по деду меня спросили: «Каково быть внучкой Битова?». Я не могу ответить. Это странный вопрос. Другого живого деда у меня не было, чтобы сравнивать опыт. Это часть меня, и мне было всегда все равно, кто он для всего мира. Я всегда шла своей дорогой, все делала сама и очень