Я солнцем рождена и в солнце умираю…
Я жизни жизнь! Я – белая сирень!
Н.М. Минскому
Есть у сирени темное счастье —
Темное счастье в пять лепестков!
В грезах безумья, в снах сладострастья,
Нам открывает тайну богов.
Много, о много, нежных и скучных
В мире печальном вянет цветов,
Двулепестковых, четносозвучных…
Счастье сирени – в пять лепестков!
Кто понимает ложь единений,
Горечь слияний, тщетность оков,
Тот разгадает счастье сирени —
Темное счастье в пять лепестков!
Песня о белой сирени
Дай мне радость нежного привета,
Мне на кудри свой венок надень!
– В день расцвета радостного лета
Распускалась белая сирень.
Ласк твоих хочу я без возврата!
Знойно долгих в долгознойный день!..
– В час заката ядом аромата
Опьяняла белая сирень.
День угаснет, и уйду я снова
В тени ночи, призрачная тень…
– В снах былого неба золотого
Умирала белая сирень.
Он был так зноен, мой прекрасный день!
И два цветка, два вместе расцвели.
И вместе в темный ствол срастались их стебли
И были два – одно! И звали их – сирень!
Я знала трепет звезд, неповторимый вновь!
(Он был так зноен, мой прекрасный день!)
И знала темных снов, последних снов ступень!..
И были два – одно! И звали их – любовь!
Рубин
Монахиня
Вчера сожгли мою сестру,
Безумную Мари.
Ушли монахини к костру
Молиться до зари…
Я двери наглухо запру.
Кто может – отвори!
Еще гудят колокола,
Но в келье тишина…
Пусть там горячая зола,
Там, где была она!..
Я свечи черные зажгла,
Я жду! Я так должна!
Вот кто-то тихо стукнул в дверь,
Скользнул через порог…
Вот черный, мягкий, гибкий зверь
К ногам моим прилег…
– Скажи, ты мне принес теперь
Горячий уголек?
Не замолю я черный грех —
Он страшен и велик!
Но я смеюсь и слышу смех,
И вижу странный лик…
Что вечность ангельских утех
Для тех, кто знал твой миг!
Звенят, грозят колокола.
Гудит глухая медь…
О, если б, если б я могла
Сгорая умереть!
Огнистым вихрем взвейся, мгла!
Гореть хочу! Гореть!
Луне проклятье
Да будет проклята Луна!
Для нас, безумных и влюбленных,
В наш кубок снов неутоленных
Вливает мертвого вина…
Да будет проклята Луна!
Томлений лунных не зови!
Для тех, кто в страсти одиноки,
Они бесстыдны и жестоки,
Но