– Ты пришёл! – говорит она. На ней пушистые розовые тапочки. На коленях у неё открытая книга.
– Экхм… нет. Я вообще-то мусор выбрасывал, – говорю я. – Слушай, извини. Мой папа решил пошутить. Думает, что это смешно. В общем, это он…
– Не волнуйся, – перебивает она, – этот дурацкий клуб – не моя затея.
– Не твоя?
– Нет. Я здесь сижу ради платы.
– Платы за что?
– За разведку.
– В каком смысле?
– Ой, ну ты знаешь, в каком. – Она захлопывает книгу и свешивает ноги со стола. Теперь я вижу, что на её пушистых розовых тапочках – маленькие ушки. И глазки. Возможно, это поросята. – Разведчики высматривают ловушки, западни, всякое такое.
– Сколько тебе лет? – спрашиваю я. – И какие такие ловушки?
– Лет мне больше, чем кажется. А какие ловушки – откуда мне знать. Я же тебе сказала, я этим занимаюсь ради денег. Пятьдесят центов за тридцать минут. То есть доллар в час. Думаешь, я бы стала это делать бесплатно? За доллар можно купить пакетик «СвиТартс» – «Цыплята, утята и кролики». Они сезонные, продаются только в апреле и мае. Вот за ними я сегодня и пойду. Мама поведёт меня в «Ореховый шок».
Я догадываюсь: она имеет в виду магазинчик Бенни, куда я всю жизнь изо дня в день захожу после школы за чем-нибудь вкусным. Там над входом и правда висит голубой выцветший навес с надписью «Ореховый шок», но никто этот магазин так не называет. Когда я был в подготовительном, а потом в первом классе, Бенни из-под прилавка выдвигал для меня пластмассовый ящик из-под молока, чтобы я залезал на него и лучше видел конфеты. Интересно, делает ли он то же самое для этой девочки? Он очень добрый, Бенни.
Она спрыгивает со стола и бесшумно приземляется на пол в своих пушистых тапках-поросятках.
– Но, может, я ещё передумаю и возьму яйцо «Кэдбери» – их тоже продают только весной.
– Но… а кто тебе платит? – спрашиваю я.
– Верней.
– Что верней?
– Не что, а кто. Это человек, ему двенадцать лет, и он стоит у тебя за спиной.
Я резко разворачиваюсь и оказываюсь нос к носу с мальчиком, который выводил собак.
– Я Верней, – говорит мальчик.
– Один доллар, пожалуйста, – говорит девочка и подставляет ладонь.
Верней достаёт из заднего кармана сложенную долларовую купюру и вручает ей.
– Погоди, – говорю я. – Ты сидела здесь целый час?
– Пятнадцать минут, – говорит она. – Плюс ещё сорок пять минут наблюдений за холлом в домофон.
– В домофон?
– Ну. Вы с твоим папой ходили в пиццерию. Это заняло у вас ровно сорок три минуты, если вдруг тебе интересно.
Не успеваю я спросить, что это всё значит и какого чёрта, как Верней выталкивает её за дверь.
– До свидания, Карамель, – говорит он ей вслед. – Скажешь маме, что я буду попозже.
– Погоди, –