Но крысы не собирались сидеть там долго.
Сначала послышалось шипенье. Потом по стене зацарапали когти. А потом топот когтистых лап раздался уже наверху. Он доносился с потолка, из-за асбестовых плит. Крысы ушли в пространство между потолком и крышей. Только засохший кусочек пирожного валялся возле батареи.
– Я, пожалуй, схожу за мистером Гвареччи, – поспешно сказал завхоз.
Миссис Бейкер, которая за это время успела каким-то образом перебраться с парты на собственный стол, посмотрела на меня, потом на остатки пирожного, потом снова на меня и сказала вслед завхозу:
– Поскорее, мистер Вендлери.
И всё. Про пирожное ни слова.
Уж не знаю, в чём заключается её новая стратегия, но она не так уж плоха.
Вскоре на место происшествия прибыл мистер Гвареччи. Прибыл запыхавшись, поскольку ни директора школ, ни диктаторы небольших стран бегать не привыкли. Он осмотрел пустые клетки, заглянул в раздевалку и, наконец, приложил ухо к стене.
– Ничего не слышу, – сказал он.
Мы тоже давно не слышали никаких звуков.
– Может, убежали? – с надеждой проговорил мистер Вендлери.
– Вопрос в другом, – перебил его мистер Гвареччи. – Как крысы выбрались из клетки?
Ну какая ему разница? Как будто ответ на этот вопрос что-нибудь изменит.
– Я чистил клетку, – честно признался я.
– Это я виновата, – поспешно сказала миссис Бейкер. – Я напрасно позволила мальчику чистить клетку.
– Да, пожалуй, – согласился директор и задумчиво потёр подбородок. – Так или иначе… они на свободе… Но об этом никто не должен знать. Слышите? Пока… гм-м… беглецы не будут пойманы, об этом инциденте никто не должен знать. Никто, кроме присутствующих. – Мистер Гвареччи понизил голос и отчеканил: – Ни одна. Живая. Душа.
Так началась кампания «Гвареччи против беглецов».
Замечу кстати, что, когда Калибан и Сикоракса выбрались из клетки, я на самом деле говорил не «ай» и не «ой». И миссис Бейкер не ойкала. И мистер Вендлери тоже.
Мы употребляли выражения позабористей.
Не скажу, чтобы я так уж жаждал остаться с миссис Бейкер один на один. А пришлось. Потому что директор с завхозом ушли разрабатывать план.
До сих пор миссис Бейкер так ничего и не сказала про остатки пирожного. Но я понимал, что разговор этот она непременно заведёт, рано или поздно. Оказалось, не поздно и не рано, а сразу же. Как только за мистером Гвареччи и мистером Вендлери закрылась дверь, учительница скрестила руки на груди и, окинув меня задумчивым взглядом, сказала:
– Значит, вы так и не съели пирожное?
Я покачал головой. С видом вполне невинным.
– А притворялись, будто съели.
Я промолчал. Будущее компании «Вудвуд и партнёры» висело на волоске.
– Вы поступили мудро, пирожные оказались невкусные. Садитесь.
Вот и всё. Честное слово! Больше она к этой теме не возвращалась.
Я уже хотел слезть с парты и сесть по-нормальному, но вспомнил, что это