Следом за барабанами и рогами показалась Лисья Шапка, она стояла в повозке, встревоженная и задумчивая. Дарр Дубраули перебрался на ветку повыше, чтобы лучше видеть. Несколько молодых Ворон, которым нечего было больше делать, увязались за толпой, хоть и держались на почтительном расстоянии.
– Это некто? – спросила Лисята, воспользовавшись местоимением для того, чей пол неизвестен.
– Да.
– И ты отправишься, куда идет некто? – уточнила Лисята.
– Не могу, – сказал Дарр Дубраули. – Птенцы же.
– Они почти выросли.
– У них глаза еще голубые, – возразил Дарр Дубраули. – Не знают, когда Жабы переселяются; Лису от Выдры не отличат.
– Ты хочешь лететь. Так лети.
– И ты со мной.
– Я не могу. Я нужна птенцам.
Дарр неловко перепорхнул на другую ветку, опустил клюв к земле, поднял к небу. Шум человеческой процессии стал стихать.
– Если останешься, – сказала Лисята, – мы не узнаем, что случилось, верно? И почему, и зачем, и все остальное.
Звучало так, будто она слышала эти слова от него, и не раз, а много раз, будто это было очень мило, хоть и поднадоело. Дарр почуял вызов, но такой, что на него не ответишь. С чувством, будто он выдернул маховое перо из крыла, Дарр оставил Лисяту с птенцами. Она крикнула ему вслед клич «Будь осторожен!», словно клюнула своим черным клювом.
Он летел, пока не догнал Лисью Шапку, а потом завис над ней, ловко закладывая виражи в воздухе. Лисята была права: он означал что-то в той же степени, в какой был чем-то, он, Ворона; вот что он должен отдать Людям взамен того, что получили Вороны. Когда Люди вошли под деревья, Дарр присоединился к хохочущим Воронам, которые тоже отправились на поиски приключений; потом он сел прямо на борт телеги и, когда она подскакивала, цеплялся крепче, дабы показать, что ему не страшно, – хотя Воронам помоложе на это не хватало смелости. Через некоторое время Лисья Шапка устала от тряски, выбралась из телеги и пошла рядом, опираясь на длинный посох.
Прежде чем летнее солнце закатилось, путники из передовой части отряда объявили привал и развели костры. Огонь станет знаком для отстающих, скажет им: «Мы здесь». Воины во время набега никогда не разжигают костров, сказала Дарру Лисья Шапка, и тем, кто живет сейчас в старом поселении, лучше знать, что они не подбираются во мраке для войны или грабежа. На третий день путники увидели на подневном взгорье всадников, те некоторое время наблюдали за пришельцами, а потом исчезли: разведчики; увидели и поскакали к своим с новостями.
На пятый день Люди завидели свое прежнее поселение. Старики разразились горестными криками и завываниями. На холме над жилищами возвышалась приземистая башня, которую Дарр Дубраули поначалу принял за пень гигантского дерева. Частокол (выше, чем в Озерной деревне), на многих шестах черепа – мертвые враги, ставшие стражами. Дым множества очагов и костров. Дарр видел – хотя Люди еще не разглядели, – что те, кто жил снаружи