Выводы этологов бесспорны: «мораль есть практически у всех животных», мораль присуща живой природе так же, как эволюция, смена поколений, жизнь и смерть. Эта мораль удерживает организмы от внутривидовой борьбы и самоистребления. И только «человек разумный» не удержался даже на уровне природной морали и подменил её безудержной жаждой господства и подавления себе подобных. Что же остаётся от религии и Слова Божия? Одно то, что они переводят на человеческий язык Слово природы, универсальное и непререкаемое. Природа сотворила живую материю и наделила её духом, а вознёсшийся разум вступил с ним в борьбу. Спасение – в возвращении, природа и разум едины.
Не знаю, есть ли поэма о сибирской яблоне-дичке? Я бы написал. В мае яблоневые ряды тянутся вдоль дорог белоснежными заносами, вздымаются клубами облачной пены, словно земля празднует своё пробуждение. А лесные чащи яблонька превращает в сказочные сады. Воздушные, с розовым оттенком, венчики висят среди молодой зелени кружевным узором – так густо они покрывают ветви и испускают едва уловимый аромат. Проходит 2 – 3 дня, и лепестки осыпаются, видение исчезает, яблоня становится обычным деревом. Только до осени. В сентябре-октябре яблоня снова набирает цвет, красный или жёлтый, и радует глаз обилием мелких плодов на длинных черешках. В первое время плоды твёрдые и кисло-вязкие – лучше не пробовать. Однако дерево не обманет. Ближе к зиме, накануне заморозков, яблочки наливаются и расплываются во рту приятной прохладной мякотью – у садовых вкус совсем другой. Можно лакомиться всю зиму, если не опередят птицы. И снова ждёшь с нетерпением весны, той короткой и радостно-грустной поры, когда земля украшается дивным яблоневым цветом.
В ноябре, по первым морозам, отправился за город. Белое рассеянное солнце клонилось к закату, над полями стояла холодная тишина. Пушистый снежок искрился, и полевая дорога, казалось, была выстлана солнечным песком – так и пылала; если идти без остановки, то непременно выведет к самому светилу. Светло-жёлтая густая трава по обе стороны отливала мягким светом и успокаивала. Ожидал, что буду первый и обновлю зимний путь – куда там! Податливый снег был испещрён на каждом шагу следами птиц и зверей, иногда такими замысловатыми, что я останавливался и гадал: кто же здесь побывал, кто оставил эти узоры? Уж не гномики ли?
Поворачиваю на заброшенные дачи и собираю всеми забытые плоды. Вот яблонька, усыпанная мелкими красными яблочками; до холодов они отдавали кислинкой, а теперь в самый раз. Вот давно