Тогда я был опьянен некрасовской поэмой «Кому на Руси жить хорошо». Она насыщена песенной лирикой и настолько музыкальна, что сама просится на голос. Я до сих пор удивляюсь, почему никто из великих не положил на музыку эту несравненную вещь.
Конечно, то была безумная дерзость, немыслимая в годы зрелости и расчетливости. Юность безумна от избытка сил, старость от безысходности. В 68-м я привез на экскурсию в Москву 120 школьников. В Третьяковской галерее мне сообщили, что все экскурсоводы заняты, и просили подождать. И тут я решился на дерзость. «Ждать из-за такого пустяка? Не буду», – и повел за собой толпу молодежи. Не помню, что я говорил, но когда через час остановился у картины «Черное море» Айвазовского, то обнаружил, что меня слушает вдвое больше людей. Думаю, что сейчас я бы не отважился на подобную выходку.
А что же моя «музыкальная драма»? Прежде всего, я выбрал из сборников и переписал в нотные тетради полсотни народных песен – обрядовых, плясовых, семейных, лирических. Я не только узнал неведомые мне мелодии, я буквально пропитался строем и духом родной песни. Тогда-то я и понял: то, что звучит с эстрады, весьма отдалённо напоминает подлинный крестьянский мелос, это зазывные размалеванные матрешки. Вечерами в потемках, когда отключали свет, моя хозяйка баба Соня просила: «Игорек, спел бы ты „Поле“, что-то на душе муторно». Я брал баян и протяжно, на широком дыхании, без нажима выводил грустный рассказ о неоглядных просторах, долгой разлуке и молодой загубленной жизни. Когда я уходил от бабы Сони, она мне высказала: «Характерный ты и дюже гордый, а вот за песни я бы тебя всю жизнь обиходила».
Как и полагается, я составил либретто, занявшее три школьных тетради, наметил список действующих лиц и расписал голоса, а затем принялся за сочинение. Листаю сохранившуюся нотную тетрадь и читаю названия готовых номеров: Веселая, Солдатская, Голодная, Барщинная, две песни Матрены, песня Гриши, притча Ионы, дуэт Гриши и Саввы, песня молодки, хор «Русь». Вот и все, что удалось сделать в короткие осенние каникулы того года. Непосильная затея как вспыхнула, так и погасла. С той поры музыка перестала быть обычным наслаждением. Она звучит во мне постоянно. Я сочиняю без бумаги.
Поклон
«Кому что дати или у ково ми что взяти». Взять-то можно, если отдавать надумают, а сам с отдачей опоздал – некому. Но всех, кто приметил меня, расширил пределы моей жизни – не забыл и вписываю в эти страницы. Пора поклониться школе и учителям.
Как я теперь понимаю, моя родная 21-я школа имени Пушкина была выдающимся учебным заведением. Хорошо узнав школьную систему, я не изменил своего убеждения и вижу, как новоиспечённые гимназии и лицеи только пытаются приблизиться к той всесторонней модели образования, которая была воплощена полвека назад в одной из городских школ. И не для