– Ну, ты уж, наш брат, не преувеличивай! – заметил Батыр, вытирая руки пучком молодой мартовской травы, – Карбеч расчетлив, властолюбив, где-то жесток, но не бесчестен. Он не оставит своего князя, не заявив об этом. И даже в этом случае он вернет дворянский дар3.
– Нет, – покачал головой Едыдж, – дворянский дар он не вернет.
– Почему? – удивился Батыр, – разве Карбеч может зариться на имущество князя, роду которого служили его отцы?
– Свой дворянский дар он просто объявит собственностью брата нашего князя, – сказал Едыдж, – и тот его поддержит, потому что ненавидит нашу религию.
– Да, пожалуй, правда, – согласился после небольшой паузы Батыр, – об этом я не подумал. Но все же Карбеч не повернет на нас свое войско, не предупредив. Правда известна одному Аллаху, но я так думаю.
– И я так думаю, – сказал, многозначительно кивнув, Тлизанд, – Но я, конечно, поговорю с Карбечем и скажу ему, что мне и вам неприятно это избегание с его стороны. И что недоверие мешает службе.
– Действительно, это мудрое решение, – проговорил Псечеф.
– Да укрепит нас Аллах! – сказал Едыдж.
Прочие дворяне, которым неприлично было вмешиваться в разговор князя и старших дворян, негромко обсуждали, в общем, то же самое: как будут впредь идти отношения со старшим дворянином Карбечем Бгэжико, который единственный из всех старших дворян со своей семьей отказался принять Ислам и обвинил князя Тлизанда в дружбе с ногайцами и турками против адыгского народа. К нему в дом переселился и младший брат князя Атлеш, который тоже, не смотря на то, что их отец вошел в религию Аллаха незадолго до своей кончины, не пожелал последовать примеру отца и старшего брата.
После обеда стали делать на поляне полуденный намаз. Перед этим по траве расстелили молитвенные коврики в сторону Киблы, где находилась священная мечеть Харам в далекой Мекке. Спустившись к ручью, мусульмане совершили омовение, затем, вернувшись на поляну, стали выстраиваться в ряд на ковриках. Среди людей тоже были два мусульманина: Бэджац и Хаче. Бэджац прочитал громко азан – призыв к молитве, затем икамет – сигнал к началу молитвы. Вперед возглавлять молитву, делать имамет, встал как вождь джамахата4, сам князь. В ряд с дворянами встали на молитву и Бэджац с Хаче, и маленькие прислужники князя Псекабз и Ужи. Для дворян многих других адыгских князей, которые не приняли ислам, выглядело скверным и унизительным стоять бок о бок, плотно прижимаясь, с челядью, и за это дворянин-гяур мог бы быть изгнан из своего рода за оскорбление адыгской чести того. И это была далеко не последняя причина, по которой многие князья и дворяне, в том числе Атлеш и Карбеч, отвергали религию Аллаха. Но Аллах повелел в Коране всем мусульманам во время молитвы стоять плотно сомкнутыми