Такими думками занимала себя Дарья Петровна, пока приглядывала, как девки сундуки укладывают да узлы набивают. Вышло скарба меньше, чем при переезде из родных мест, муж велел много с собой не брать, дескать, там на месте новое купится. Радоваться бы, да тревожно, каково оно в этом Петербурге будет-то? Говорят, что летом там и ночи нет, зато зимой все время ночь, так и живут при свечах… Доведется ли еще на родину вернуться, или так и придется в чужую землю ложиться? Кажись, едет опять кто-то, каждый день то гости, то посыльные из Москвы, с покупками, с подарками, с письмами… Ох, что за жизнь пошла!
Ираида сама вышла на крыльцо, встретила курьера, взяла от него запечатанное сургучом письмо и корзиночку, обернутую белейшим тонким полотном, чтобы в дороге не запылилась. Кивнув, отпустила посланного, развязала салфетку на корзине, заглянула: виноград, крупный, прозрачный… А вчера был прислан деревянный ящичек со знаменитой белёвской яблочной пастилой, до сих пор еще много осталось, рядом с самоваром стоит. Помедлив, сломала печать с буквой «П» с короной наверху, прочла, задумалась. Написать ответ? Курьер сразу никогда не уезжает, ему еще коня напоить надо, и только потом присылает спросить, не будет ли ответа. Придвинула новехонький чернильный прибор, взяла перо и лист бумаги, осторожно стала выводить буковки – всего несколько слов, так лучше, она уже это знала. И ошибок меньше будет, и кляксу поставить не успеется со свежего пера. Раньше-то писать много не приходилось, хорошо хоть, что читать выучились с сестрой не по слогам, а скоренько. Только чтение и выручает теперь. После той, первой присланной книги, много их потом прибыло – вон, целый ряд на полке выстроился. И все про рыцарей, романы, стихи, и на русском, а еще больше на незнакомых языках,