Сумеречный Взгляд. Дин Кунц

так. Ваш гнев явно космического масштаба, вы вошли в такой божественный раж, что вся вселенная содрогнется, потому что вы ваяете такой мощный лоб, что он сгодился бы на броню, вы увеличиваете его до такой степени, что он нависает над глазами, из-за чего глазницы выглядят пещерами. Наконец, в злобной творческой горячке вы сверлите в этом лбу отверстие, третий глаз – без зрачка, без радужной оболочки, просто невыразительный овал ярко-оранжевой плоти. Когда все это сделано, вы добавляете пару заключительных штрихов, не оставляющих сомнений относительно вашего злобного гения: в центре этой отвратительной рожи вы укрепляете благородный, вылепленный без изъяна нос, чтобы смущать свое творение мыслями о том, каким оно могло бы быть, а в запавшие глазницы вставляете пару чистых, карих, теплых, умных, красивых, нормальных глаз, исключительно выразительных – таких, чтобы каждый, кто взглянет в них, тут же отвел бы глаза или невольно всплакнул по чувствительной душе, запертой в таком теле. Вы еще здесь, вы меня слышите? Вам, кажется, расхотелось играть в бога? Что на него находит порой? Вы никогда не задумывались над этим? Если подобное создание возникло, когда он был не в духе или расстроен, можно себе представить, что он сотворил, когда был не в духе всерьез, когда он сотворил ад и изгнал туда восставших ангелов.

      Эта шутка господня снова заговорила, голос был мягкий и добрый:

      – Прошу прощения. Ты что-то сказал? Я задумался и не расслышал.

      – Э… гм… я хотел сказать… доброе утро.

      – Да, утро доброе. Ты новичок, да?

      – Э… меня зовут Карл… Слим.

      – Карл Слим?

      – Нет… э-э… Слим Маккензи. – Разговаривая с ним, мне приходилось задирать голову.

      – Джоэль Так, – представился он.

      Я никак не мог привыкнуть к сочному тембру и мягкому тону его голоса. Глядя на него, я скорее ожидал услышать глухой, скрипучий, как разбитое стекло, голос, полный холодной неприязни.

      Он протянул руку, и я пожал ее. Нормальная рука, разве что побольше, чем у прочих.

      – Я хозяин «десяти в одном», – сообщил он.

      – А-а, – отозвался я, стараясь не смотреть на пустой оранжевый глаз – и все равно смотрел.

      «Десять в одном» – так называлось одно из незначительных шоу, чаще всего выставка уродов, где под одним навесом было собрано не меньше десяти аттракционов – или уродов.

      – И не только хозяин, – продолжал Джоэль Так. – Я там одна из главных достопримечательностей.

      – Да уж, – сорвалось у меня.

      Он расхохотался. От смущения я залился краской, но он не дал мне промямлить извинения. Покачав бесформенной головой, он положил мне на плечо массивную руку и с улыбкой заверил меня, что вовсе не обиделся.

      – На самом деле, – его неожиданно прорвало, – как-то даже освежает, когда свой брат-балаганщик увидит тебя впервые и не сможет скрыть шок. Ты знаешь, большинство простаков, которые платят за вход в «десять в одном», тычут пальцами, взахлеб обсуждают меня прямо у меня перед носом. Только у некоторых хватает