В эту ночь она видела во сне, будто она сидит в маленькой кухне, на столе горит лампа, а около стола на табурете сидит дядя Коля и играет на флейте, а Наташа поет какую-то новую песню. Так им хорошо, весело… Вдруг дверь с шумом отворилась и на пороге показались тетя Маша и Липочка и еще какие-то неведомые страшные люди. Они вырвали у дяди Коли флейту и оторвали ему голову.
Наташа громко закричала и проснулась. Она вся дрожала и всхлипывала, вся ее голова была в поту, грудь давило; ей было очень тяжело и страшно.
– Петрова, Петрова, успокойся! Проснись! Что ты так кричишь? Что с тобой?
В полумраке спальни, около постели девочки стояла испуганная молодая учительница, Зоя Петровна, и трясла ее за плечи.
– Ты, наверно, неловко лежала, Наташа Петрова! Повернись на бок!
Девочка всхлипывая, перевернулась.
– Скажи, Наташа, ты видела дурной сон? Как ты страшно закричала.
– Да.
– Что же ты видела?
– Дяде Коле голову оторвали.
– Ну, успокойся и спи… Это пустяки. Перекрестись и скажи: Господи, в руки Твои передаю дух мой! Тогда наверно скоро и спокойно заснешь.
Этот ужасный сон поднял целый рой воспоминаний в душе маленькой девочки. Она опять мучительно затосковала о дяде Коле, вообще о близкой родной душе, о ласке и участии, которых ей недоставало. Мучительно тяжело живется ребенку без нежной ласки, как цветочку без красного солнышка.
Лежа с закрытыми глазами на постели, Наташа мечтала: «А вдруг, в это воскресенье придет дядя Коля или, может быть, дядя Петя. Он принесет ей, наверно, леденцов, пастилы, булок, денег. Она непременно поделится с подругами и Дуня Григорьева будет ее любить. На деньги она купит себе тетрадку и попросит написать стихи, как у Верочки Тимофеевой. Она ей показывала свой альбом со стихами. И какие там хорошие стихи. Например:
„Кто любит более тебя
Пусть пишет далее меня“.
А дальше-то написать и нельзя… Вдруг придут тетя Маша и Липочка… Вдруг она, Наташа, вырастет. Она непременно попросится жить к той графине, про которую рассказывает Анюта Мухина. И дядю Колю возьмет с собой… Он будет у графини музыкантом или швейцаром, как дедушка Андреевых…»
Но действительность, однообразная и унылая, сменяла эти детские грезы.
Прошло уже шесть месяцев, а никто не приходил к Наташе. Написать, разузнать о своих родных – она не умела и ей в голову не приходило. Она только одиноко тосковала, худела и бледнела.
За последнее время произошел случай с флейтой, который переполошил