Закончить Толику не удалось. Началось построение, перекличка прибывших, разбивка на группы, все сопровождалось суетой и неразберихой. Начальство, похоже, и само мало что понимало: приказания звучали зачастую противоречивые.
Помаленьку все устаканилось, группы начали уходить с небольшой полукруглой площадки, засыпанной утрамбованным крупным песком. Располагалась площадка возле ворот главного входа в Павловский парк, и Кружилин понадеялся, что их поведут внутрь, давненько здесь не бывал, а ведь в молодости часто гонял сюда, и в компании парней, и вдвоем с девицами доводилось гулять такими вот осенними днями по аллеям, усыпанным золотыми листьями… Неплохо б глянуть на знакомые пейзажи, вспомнить юность.
Но в парк их группу не повели, нестройная колона – примерно взвод по численности – пошагала вдоль ограды. Предварительного инструктажа не проводили, оружие не раздавали… И ничего другого, способного сойти за орудия охоты, не раздавали. Кружилин все меньше и меньше понимал суть и смысл происходившего.
И Толика было не расспросить, тот угодил в другую группу.
Пока шли, Кружилин перемолвился парой слов с коллегами по отделу. Но и они ничего толком не знали. Паша по прозвищу Дикобраз вообще не заморачивался, его гораздо больше заботила дилемма: обеспечат их горячей пищей или придется давиться сухим пайком? Поразмыслив немного вслух над своей дилеммой, Дикобраз пришел к выводу: могут вообще ничего не дать, с начальства станется.
Аппетит Кружилина от дикобразовых слов проснулся, встрепенулся и намекнул хозяину, что пришло время завтрака. Кружилин вздохнул и посмотрел с надеждой на второго своего коллегу, майора Проничева. У того карманы камуфляжной куртки топырились, чем-то набитые. Бутерброды, наверное, или что-то еще съедобное. Мадам Проничева, похоже, харчами снабдила майора с запасом, поделится…
Топали, топали и притопали в Тярлево. Там, на входе в поселок, тоже кучковался служивый народ и опять лишь офицеры… Все чудесатее и чудесатее.
Кружилин сотоварищи прошли еще дальше, по самой дальней, граничной тярлевской улице, дома которой выходили окнами аккурат на Павловский парк. Особнячки стояли лишь с одной стороны улицы, более напоминающей березовую аллею. С другой стороны вплотную к обочине высилась ограда парка, сваренная из трехметровых металлических прутьев.
Здесь, на аллее, их поджидал пазик с черными военными номерами и незнакомый полковник в камуфляже. Кружилин пригляделся к его петлицам – ФСО. Вот даже как… Всех согнали.
Для начала полковник разбил группу на три отделения, назначил старших и зоны ответственности. Затем заставил всех расписаться под каким-то документом. Кружилин поставил роспись против графы со своей фамилией, мельком глянул на текст. Вчитываться не стал – подписка по двести семьдесят второй