Врачу: исцелись сам!. Владимир Сергеевич Митрофанов

был когда-то давно на кафедре такой доцент Марченков. Борисков его помнил довольно смутно. Запомнилось, что у него были руки рабочего с толстыми пальцами, а на правой кисти выколот якорек, вероятно в юности он служил на флоте. Для врача, да еще доцента это было не совсем обычно. Он занимался травами, разными составами и прописями, и других лекарств, кроме трав, не признавал вовсе, и даже организовал курс для врачей по фитотерапии. Тогда это было модно, люди тщательно записывали рецепты составов из многих трав, но Борисков никогда не видел, чтобы кто-то это реально делал, хотя и сам выписывал такие прописи. Потом это как-то прекратилось в массовом порядке, хотя травы в аптеках и продаются до сих пор. Фитотерапия – наука по лечению травами – ныне была не удел. На курсы по фитотерапии теперь не посылали – все было только платное и за свой счет.

      Надо сказать, страховые компании требовали для своих клиентов проверенных методов лечения, быстро дающих результат. Фармацевтические компании тем более – им нужно было продавать дорогие лекарства. Тратить деньги на проверку действия трав и сборов никто не собирался, да это было бы смешно: как можно давать траву, да и с чем-то ее сравнивать. Между тем, лечение травами имело тысячелетний опыт еще до развития химической промышленности. Оно составляло да и сейчас составляет основу восточной и народной медицины.

      Молодежь обычно принимала таблетки, а люди пожилые всегда чего-то там бодяжили с медом и чесноком, делали уксус и активно подписывались на газету "Здоровый образ жизни" или покупали ее в пригородных электричках по дороге на дачу. В этой газете люди делились разными рецептами, кому и что помогло.

      Расставшись с Масловым, Борисков забежал в кафе купить чего-нибудь к чаю. Там за столиком в углу сидел профессор Савельев, известный алкоголик. Выпивал он каждый божий день, и без этого, видимо, уже не мог. Карьера его, несмотря на, несомненно выдающийся ум и написанные им многочисленные монографии (академик Минков ему в подметки не годился), именно из-за этого порока никак не развивалась. Он потерял кафедру, однако с учетом уникальных знаний и опыта продолжал работать на ней же консультантом, участвовал в работе научного общества и диссертационного совета. Борисков как-то ехал в сильный дождь по набережной и увидел голосующего расхристанного вдребезги пьяного, но хорошо одетого мужика. В нем он узнал профессора Савельева. Борисков мог бы его взять, подвезти до дома, но потом это показалось бы неудобным, и он проехал мимо. Да, кстати, и остановка там была запрещена.

      Впрочем, в традиционно пьющей России пьянство за порок не считается, наоборот, люди непьющие вызывают подозрение. Как-то в электричке Борисков слышал такой разговор:

      – Бог пьяных любит! Мы как-то сидели с мужиками в квартире на третьем этаже, пили пиво. Вобла висела на веревке в открытом окне, Серега перегнулся через стол, стал отрывать рыбину и – р-раз! – кувыркнулся на улицу. Мы вначале и не поняли: где же Серый? Пока то да се, сообразили – он уже входит в дверь совершенно целый. Лоб