– Сегодня.
– Одна?
– С латышским полком. Особый латышский полк. А что? В чем вы сомневаетесь, товарищ?
Комендант не ответил. Тяжелым пресс-папье стукнул в боковую стену, к которой был придвинут стол. Видимо, пресс-папье для этой цели служило нередко: стена вся была в мелких выбоинках.
Комендант постучал вторично.
– Журба! – гаркнул он, обращаясь к той же стене. Почему-то Саша была уверена: человек, которого зовет комендант, будет такой же бравый вояка, с боцманским голосом, при маузере и шашке на перекрещенных ремнях.
Но оказался Журба узкоплечим застенчивым пареньком дет шестнадцати. Войдя, остановился у порога, не зная, куда девать большие худые кисти, торчащие из чрезмерно коротких рукавов совсем уж детского пиджачка.
– Возишься, – строго сказал комендант и положил пресс-папье на место. – Катя где?
– Моется же с дороги, – тонким голосом проговорил Журба и густо покраснел.
– Моется, – недовольно протянул комендант. И решительно приказал: – Позвать!
Когда Журба повернулся к двери, чтобы идти, Саша увидела у него на бедре огромный «смит-вессон» в самодельной кобуре. Револьвер зацепился за ребро дверной коробки. Журба на секунду застрял у выхода, рванулся и неуклюже вывалился из комнаты.
– Орел, – буркнул комендант. И вдруг улыбнулся: – А нюх у него, что у твоей легавой, хоть ошейник с медалью вешай. На золото нюх, ежели оно заховано. Бывает, шукают хлопцы на обыске, бьются, а все без толку. Тогда накручивают телефон: «Журбу сюда!» И что ты думаешь? Явится, покрутит носом и – вот они, кругляши!..
Дверь отворилась. Вошла женщина. Саша удивленно подняла плечи. С минуту они молча глядели друг на дружку, потом расхохотались. В одной роте были полит-бойцами, вместе в разведку ходили, все лето мотались по стране, дрались с врагами Советской власти. Сюда и то ехали в одном вагоне. Вроде бы подруги – водой не разольешь. А помалкивали, что чекистки.
Саша посмотрела на коменданта, устроившего ей ловушку:
– Хитер ты, дядя!
Тот пожал плечами:
– Будешь хитрый, ежели в благословенной Одессе кинешь в собаку, а попадешь в контру.
Снова было пущено в ход пресс-папье, и, когда Журба явился, комендант приказал накормить и устроить Сашу.
Катя Теплова и Саша ночевали в комнатке рядом с кабинетом коменданта. Лежали рядышком на широченном скрипучем топчане и вспоминали о пережитом, временами прерывая беседу, когда комендант очень уж энергично распекал безответного Журбу или колотил по рычагу телефона, пытаясь докричаться до станции…
Саша узнала, что Теплова – потомственная рыбачка из-под Балаклавы, что родителей ее в восемнадцатом зарубили бандиты и что теперь один-единственный близкий ей человек на всем белом свете – это электрик с минного заградителя «Смелый», который вот уже полгода как не подает о себе вестей, хотя вроде бы жив – видели его люди в матросском десанте у Николаева, потом под Ростовом, потом где-то в Сальских степях…
Слушая подругу, Саша размышляла о своей жизни. Вот и ее разлучила судьба с