Белявский сделал паузу, чтобы раскурить новую папиросу. Некоторое время он сосредоточенно размышлял, потом погасил папиросу и оглядел стоявшую перед ним жену. У него потеплели глаза. «Красивая, – подумал он, – такая же красивая, как и прежде. Будто время остановилось, не было этих четырех сумасшедших лет».
Положив ладони на бедра Стефы, притянул ее, усадил себе на колени.
– Успокойся, глупая, возьми себя в руки, – сказал он. – Все произошло, как я и планировал. Наконец-то мы ухватили удачу за хвост!
Он почувствовал, как напряглось тело жены. Стефания встала. Сделав несколько шагов, обернулась к Белявскому. В ее глазах зажглись огоньки.
– Болван! – бросила она.
Прищурившись, Станислав Оттович наблюдал за женой: грациозная фигура, пружинистая походка.
– А ты – чудо, – прошептал он. – Боже, какое счастье, что я встретил тебя в той паршивой корчме!
Этого тоже не следовало говорить. Стефания не любила вспоминать о прошлом. Третьеразрядный шантан в Жешуве, где она, молоденькая танцовщица, что называется, переходила из рук в руки и где на нее наткнулся молодой врач Белявский, только начавший практиковать и совершавший свою первую поездку по Польше, – все это она старалась вытравить из памяти. А он, напротив, не упускал случая вернуться к началу их знакомства. Зачем? Видимо, чтобы помнила Стефа, кто поднял ее из грязи и облагодетельствовал…
Не меньше раздражала Стефанию вечная болтовня супруга о всевозможных коммерческих операциях, которые вот-вот осуществятся и принесут баснословные деньги. Белявский то и дело пускался в авантюры, всякий раз хвастая, что уж теперь-то поймал удачу за хвост. Но результаты были неизменны – конфуз… Вот и сегодня он своими руками швырнул чекистам почти все скопленное за последние годы золото, и семья снова осталась ни с чем.
Стефания пересекла комнату, раскрыла дверцы резного дубового буфета. Тоненько звякнул хрусталь, послышался звук льющейся жидкости.
– Мне тоже, – попросил Белявский, уловив запах спиртного. – Иди сюда, Стефа.
С двумя бокалами в руках Стефания осторожно присела на краешек софы, передала бокал мужу.
– Так где же ценности Базыкиных? – спросила она, стараясь сохранять спокойствие. – Куда ты запрятал их, Станислав? Говори!
Белявский выпил коньяк и швырнул бокал в угол комнаты, Стефания коротко вскрикнула.
– Пусть будет удача, – сказал Белявский.
– Боже,