Никто не отозвался.
Молчал и биндюжник, ошеломленно разглядывая Сашу, ее обезображенную фигуру.
Атаман повторил вопрос.
И тогда бородач будто очнулся. Растолкав людей, стал пробираться в первые ряды.
Саше стало трудно дышать. Рука невольно потянулась к вырезу кофточки, где был спрятан наган.
Между тем атаман заметил старика, поманил нагайкой.
Возчик приблизился, стащил с головы шляпу. Все это время он не сводил глаз с Саши.
На церковной паперти появился местный священник – тощая нескладная фигура в длинной, до пят, выцветшей рясе. Прикрыв ладонью глаза, он оглядел площадь, собравшихся на ней сельчан, увидел пленных.
– Ты кто? – спросил атаман биндюжника. – Из каких будешь мест? Чем занимаешься?
– Тутошний я…
– Прозвище?
– Микола Ящук.
– Свой, значит. – Атаман осклабился. – А чего вылез? Может, знакомы тебе мужик и баба?
Все так же глядя на Сашу, Ящук согласно кивнул:
– Трошки знакомы.
– Выкладывай, кто такие!
– Ее знаю, бабу.
– Давай, Микола Ящук. Где видел ее?
– Та в городе, где же еще!
При этих словах возчика поп проворно обежал с паперти, стал пробираться в круг.
– А ты чего? – сказал ему атаман.
– Коня у него отобрали в городе, – сказал священник, положив ладонь на плечо Ящуку. – Доброго коня увели комиссары. А взамен дали дохлятину. – Дернул биндюжника за руку, показал на пленных: – Они и есть те самые каты? Ежели опознал, говори, не запирайся!
– Дрова ей возил, – сказал бородач, исподлобья взглянул на Сашу и отвернулся.
– Какие дрова? – опешил священник.
– Березовые кругляши.
– Стой! – Атаман оттолкнул попа, готовившегося задать новый вопрос. – Куда возил дрова? В комиссариат?
– Не… – Биндюжлик замотал головой. – До дому дрова возил. Она на привозе купила, я и отвез.
– Да кто же они есть?
Ящук скосил глаза на писаря, который все еще держал в руках документы пленников.
– Баба – учительша, – твердо сказал он. – А мужик – супружник ее законный.
Пленников привели в хату, стоявшую здесь же, на площади, втолкнули в глухой чулан позади горницы. Дверь затворили, они остались одни.
Когда глаза освоились с полумраком, Шагин увидел ведро воды и брошенный на пол мешок с сеном. Слабый свет проникал сквозь щели в рассохшейся дощатой двери. В самую большую щель можно было разглядеть часть горницы – массивный некрашеный стол и угол комнаты с божницей, традиционным рушником над ней и веточкой вербы. Окно находилось левее, косо бьющий оттуда свет разрезал сумрак плотной сверкающей полосой.
Шагин постарался удобней устроить Сашу – пододвинул сено к стене, усадил девушку на мешок, чтобы была опора спине. Затем оторвал от своей рубахи широкий лоскут, смочил в ведре, прохладную влажную тряпку