Потом были другие передачи, другие поэты, и чуть ли не каждый из них в той или иной мере снова обращался к Бродскому. Его было слишком много, это отмечали и критики, и я все время ловила себя на той же мысли. Часто Бродский бывал излишен, неуместен, невольно возникал вопрос, зачем нужно снова тревожить Бродского. И только в лирике Игоря Царева он был уместен и органичен. А вот почему так случилось, нам еще предстоит понять.
Вовсе не сразу я ответила на вопрос, почему именно к Бродскому обращаются все сегодня? И ладно бы год 1990, когда он был впервые опубликован, когда мы могли называть его имя, не боясь неприятностей, серьезного разговора с человеком, который следил за порядком, за тем, что нам нужно читать, а чего не нужно. Бродского читать не рекомендовали, запрещали (трудно поверить, но так было). У некоторых из нас были неприятности.
Но с тех пор прошло уже четверть века. Черный том 1994 года в серии Нобелевских лауреатов, все еще похож на чудо, как и зеленый том Избранного Николая Гумилева в серии «Большая библиотека поэта»…
Но только сегодня, почти через двадцать пять лет поэты начали осознавать, кем был для всех нас Иосиф Бродский, встреченный в юности Анной Ахматовой и советским правосудием, осужденный за тунеядство, отбывший срок в глуши и насильно высланный из страны. Это был самый громкий судебный процесс по делу ПОЭТА, после которого Ахматова воскликнула: «Какую биографию делают нашему рыжему!».
Благодаря всем этим очень печальным событиям, Бродский остался поэтом серебряного века, хотя жил в совсем иные времена.
Высланный из страны Бродский повторил путь поэтов серебряного века, и вопреки всему сохранил традиции и тот уровень поэзии, который существовал тогда, и именно Анна Ахматова словно бы передала ему великое наследство внезапно ушедшей эпохи. Он вернулся в нашу лирику через полвека, когда и началась его творческая жизнь…
– Откуда столько Бродского? – повторяли многие вслед за Игорем Царевым, понимая, что это наше сегодняшнее стремление поверить в Ренессанс серебряного века, попытаться возродить те традиции высокой поэзии, казалось бы, навсегда безвозвратно утраченные.
Когда были опубликованы книги И. Бродского, когда в нашу жизнь вошли поэты серебряного века, (а случилось это почти одновременно в конце прошлого века). Тогда появился шанс вернуться к высокий поэзии.
И одним из первых к Бродскому в своих чеканных, ярких и очень ясных стихах обратился Игорь Царев.
Кто-то их рецензентов сказал о том, что поэзия, настоящая поэзия, всегда немного туманна, темна, подобна молитве, и только немногим из самых талантливых авторов удается достичь той светлой ясности и простоты, которая поднимает ее на неветряную высоту. Второе удалось в полной мере Игорю Цареву. Не потому ли создается впечатление, что Игорь Царев «О Бродском лучше Бродского писал».
Сколько было споров все эти годы среди филологов –