– Что вы говорите! Бог не может поклоняться людям. Жить в любви значить жить с богом, и поклоняться ему – наш долг, и иначе быть не может.
– Казалось бы, это так: подчиняясь его законам, мы должны сотворить любовь на земле, а не себя, однако все это предполагает только платоническую любовь индивидуального аскетизма и жертвенности. Личного счастья такая жизнь дать не может, а значит и счастья.
Она смотрела на него изумленными глазами, а он продолжал:
– Брось бороться с телом, – настаивал, увидев ее печаль на лице, – и удовлетворять себя сама, как все монашки в монастырях или снах, – это тоже грех. Более того, борение с телом может иметь плохие последствия в душевном плане, и все это может отразиться на психике, и не только своей.
Подчиняясь диктату божьего поклонения супротив внутренней природы, счастливыми всех сделать нельзя, и более того: не отвечая большим злом на причиненное зло, поощряем большее зло. Беда еще и в том, что любовь вечной может быть не у всех, и это не грех, а явление тоже божественной природы. Кроме того, когда любовь завладевает рассудком человека, он готов нарушать и божьи заповеди, а богу надо, чтобы рассудок человека принадлежал только ему, хотя любовь тоже бог.
Наши боги всех религий требуют преподношенья страсти, греху как жертвы благу, а значит и любви, ибо без страсти ее не может быть. Если же любовь это бог, то зачем он постоянно просит жертвы бога – любовь в жертву себе, своему писанию, разделяясь так в самом себе?
Умерщвление телесной страсти равносильно убиению счастья. Слепое подчинение слову божьему равносильно рабству и узурпации сознания под драпировкой божьей благодати. Почему человек должен мучиться от природы любовных чар, очищая сердце от страсти, и почему поклонение ей вы готовы приравнивать к еретическим обрядам? Разве религия со страхом за проявленную страсть может существовать вечно? Зачем нужна кара небесная, если зло за зло, глаз за глаз – это грех и в тоже время основа божьей силы? Однако счастье человека всегда связано со свободой потребностей тела и духа, а не их рабством. Если эта свобода не наносит вреда другим людям, и имеет меру благодати, и укрепляет здоровье нации, то она должна признаваться нравственными установками всех. Только поклоняясь свободе потребности, через дарственную благодать произойдет слияние бога с человеком, и этот принцип должен стать основой единой веры и божьей значимости, где бог – образ, дарующий по этой значимости жизнь и счастье, а не кару. Так я думаю, – ответил он, как будто выдавил из себя что-то важное.
– По-вашему, гуляй, греши с кем хочешь в полной свободе, но это тоже разврат? Понятие греха тогда в чем?
– Нет, конечно, право на всякое «хочу» любви должно быть дано богом каждому