На этой неделе? Ее кремовое платье было заменено на простое, но притягивающее взгляд, голубое, волосы были заплетены в косу вокруг головы, а не собраны в пучок, как в тот день, когда они в последний раз говорили… когда бы это ни было. Подняв руку, чтобы почесать челюсть, Уильям обнаружил бороду, а не обычную легкую щетину.
Игнорируя его сердитый взгляд, сиделка снова поднесла ложку к его плотно сжатым губам. Ее плечи были поникшими; Уильям заметил, что под глазами девушки пролегли тени.
– Милорд, не могли бы вы, пожалуйста, прекратить бороться со мной?
Уильям почувствовал угрызения совести, и мотнул головой в сторону отвратительного на вкус лекарства.
– Что это?
– Старый, но мощный рецепт, – сказала она, и ее лицо просветлело. – Грейс клянется, что эта настойка применялась расхитителями могил во Франции в годы чумы. Эти воры не болели, продолжали жить и наслаждаться нечестной добычей.
– Расхитители могил? – Уильям фыркнул.
– Инфекция не выбирает человека, милорд. – Ее тон был чопорным, но Уильяму удалось обнаружить намек на улыбку.
Ее умозаключения были правильными. Страдания и смерть не заботились о человеческих различиях. Если истории его семьи было недостаточно, чтобы преподать ему урок, то пять лет войны раскрыли перед ним горькую истину. Понимая, что ведет себя как ребенок, он открыл рот и позволил напоить себя мерзкой смесью. Напиток был горьким и пахнущим чесноком, но, похоже, действенным, ведь несмотря ни на что больной был все еще жив. Но виконт был бы более благодарен, если бы лекарство не было страшнее, чем болезнь.
– Молодец, – пробормотала Ханна, когда он допил последнюю каплю; ее улыбки было достаточно, что простить командный тон. – Как насчет мясного бульона миссис Поттс, чтобы прогнать горький привкус? Теперь, когда ваша лихорадка закончилась, пришло время набираться сил.
Не представляя, насколько он похудел, Уильям глянул вниз и с облегчением заметил, что, несмотря на непривычную худобу, ему еще далеко до кожи и костей.
Пока дочь викария колдовала у буфета – снимала серебряную крышку, накрывающую тарелку с ароматным супом, – он пытался собрать воедино все свои мысли. Существовали вопросы, на которые ему хотелось получить ответы, но каждый раз, когда он, наконец, формулировал их, Ханна подносила ложку к его губам. Раньше он никогда не обращал внимания, сколько усилий нужно, чтобы просто глотать, и, опустошив половину тарелки, Уильям вновь почувствовал, насколько он слаб, истощение сокрушило его.
В следующее пробуждение его мочевой пузырь любезно напомнил о себе. Несмотря на то, что Маркхем опустошал горшок без каких-либо жалоб, Уильям предпочитал без надобности не перегружать камердинера и по возможности ходил в уборную.