Однажды посыльный доложил королю, что принимающая его дама была одета в ярко–красное платье.
Услышав это, Людвиг ахнул, а затем велел седлать коня и сам помчался в замок, чтобы узнать, не хотела ли этим божественная София предостеречь его от какого–нибудь несчастия. В общем, предсвадебная лихорадка юного короля стоила не малых нервов Софии.
Все чаще она останавливалась на мысли, что на самом деле между ней и Людвигом нет и не может быть ничего общего. Он хотел говорить с ней только на возвышенные темы, заставляя ее сочинять для него стихи, а она не умела писать по заказу. Людвиг приходил обсудить историю крестовых походов и гнусности инквизиции, которую откровенно ненавидел, и Софии приходилось не только вежливо выслушивать его, но и как–то поддерживать разговор. Что было иногда довольно–таки трудно ввиду того, что Людвиг обладал великолепнейшей памятью и все даты, сложные имена и названия он запоминал с первого раза, свободно цитируя как Святое Писание, так и протоколы допросов.
В свободное от Людвига время София мучилась, составляя список своих придворных дам, которых следовало набирать таким образом, чтобы ни одна из лидирующих партий не была обижена ее решением. Она не могла принять список, отданный ей орденом Святого Георгия, полностью, так как таким образом она откровенно выказала бы себя как яростный враг иллюминатов, у которых неофициально было ровно столько же голосов, сколько и у рыцарей. Когда она спрашивала совета у короля, тот морщил нос, не желая обсуждать столь низменные темы и разрешая ей поступать так, как та сама сочтет нужным. Хоть набрать весь штат придворных дам из одних своих подруг.
Но в том–то и дело, что поэтессы и лесные нимфы практически никогда не имеют подруг.
София была небогата. Она мало бывала на людях, предпочитая свое озеро, лошадей, собак и старый замок, своих проверенных слуг и служанок, удобные хоть и не отвечающие последним пискам моды платья.
Все общение с будущим женихом для герцогини Софии проходило как какой–то дикий и мучивший ее маскарад, где она должна была играть не свойственную ей роль и общаться с человеком, которому нужно было потакать во всем, так как тот мог обидеться и ускакать, оставив незадачливую невесту на бобах.
Но страдал и Людвиг. Все чаще он приходил к выводу на сколько далека его невеста от всего, что приятно и радостно его сердцу. После каждой ссоры с Софией Людвиг уезжал куда–нибудь подальше, где можно было побыть в блаженном одиночестве или закрутиться в вихре светской жизни. Сначала он оставлял невесту, уезжая в Мюнхен, где бывал в гостях и театрах. Затем, когда ссоры сделались серьезнее, а последствия более болезненными, поехал с братом Отто в замок Вартбург в Эйзенах.
Оттуда он вернулся полный радостных планов и смелых проектов по реконструкции увиденного замка и отправился мириться с невестой.
&