– Так точно. Так и понимать. После селедки этой, их весь ресторан слушал, его, то есть, они, то есть, он, конечно, ей рассказывал о… – Кищенко напрягся, вспоминая, и воспроизвел заученное: – О разрушительном токийском землетрясении 1923 года. Долго рассказывал, горячее съели.
Заманилов с недоумением посмотрел на оперативника. Тот понял, что сморозил глупость, и попытался оправдаться.
– Так точно, товарищ старший оперуполномоченный. Слышно хорошо было. Рассказывал, как Токио горел, как море полыхало. Потом про беспорядки…
– Какие беспорядки?
– Про корейцев рассказывал. Говорил, что их после землетрясения много в Токио фашисты поубивали.
– Какие-нибудь странные фразы он произносил?
– Странные?
– Ну да, странные. Которые можно расценить как пароль, как условный знак, как шифровку! Было что-нибудь такое?
– Товарищ старший оперуполномоченный, так он ей полтора часа про селедку да про Японию рассказывал. На салфетке что-то писал, потом с собой ее забрал. Может, место явки? Или пароль? Нам не видно было, только слышно. Так и то мы с Грабиной чуть с ума не сошли – всю эту ересь запоминать! Ей-богу, товарищ старший оперуполномоченный, там все странное было, партией клянусь!
– Ну, хорошо, ладно. Партией он клянется… Давай по-другому. Девушка эта… Как он ее называл?
– Мартасан.
– Мартасан?
– Так точно.
– Может, Марта-сан?
– Так точно.
Заманилов тяжело вздохнул и снова посмотрел на листки рапорта. Почесал за ухом, достал папиросу из серебряного портсигара, щелкнул зажигалкой, закурил.
– Что ж с вами делать-то… Можайск. Село. Конюшня. – Он грязно выругался.
Грабина и Кищенко тревожно переглянулись. Парень кашлянул.
– Мы это, того, товарищ старший оперуполномоченный. Из пролетариев мы. Из рабочих. С «Гужона». Оба.
– Это хорошо, это просто прекрасно, что из рабочих. А как эта девушка, Марта-сан, реагировала на слова японца?
– Вначале она какая-то странная была…
– Странная?
– Ну да. Как будто расстроена чем. Мы все слышать не могли, весь разговор. Пока рассадили, пока туда-сюда.
– Кто их сажал за столик?
– За столик сажал официант, а вот на дебаркадер они прошли при помощи шофера своего. Там в рапорте есть описание.
– Дальше!
– Есть! Когда он про селедку начал рассказывать, она развеселилась. Потом, когда про Японию уже, заплакала даже.
– Заплакала?
– Так точно. Но плакала недолго. Начала его убеждать, что надо помочь обездоленным японцам и корейскому нацменьшинству «как можно скорее залечить раны и восстановить хозяйство».
– Как можно скорее. Двенадцать лет прошло. Ну-ну?
– Японец ей ответил,