Но Кодынцев не слышал вопроса Лели. Он ласково и нежно смотрел на нее и думал:
«Милая, милая девочка! И всегда-то ты была, и останешься такой милой и славной! Будешь бегать в дождь и слякоть по ломбардам закладывать свое последнее убогое платьишко, чтобы доставить удовольствие другим. И никто не оценит тебя по заслугам, как бы следовало. Каждый будет требовать от тебя выгоды и пользы и вряд ли сумеет поблагодарить твое чуткое, доброе сердечко, бьющееся любовью и заботой к другим».
И он смотрел с ласковым участием на ее тоненькую, тщедушную фигурку, отважно шагавшую о бок с ним по мокрым плитам Невского проспекта, и думал, что вот эта чудная, добрая Лелечка дорога и мила ему, как родная сестра. А они даже и не родственники с нею, просто детьми росли вместе и играли в былое беспечное время.
Звонкий смех Лелечки разбудил Кодынцева от его задумчивости.
– Какой ты смешной, Володя! – хохотала девушка, – ты сейчас зонтиком чуть цилиндр с того господина не сбил! Он бранится, а ты самым серьезным тоном говоришь себе под нос: «Очень вам благодарен…» Ха-ха-ха!
Но вдруг смех ее разом прервался. Страшный ливень хлынул внезапно и мигом наводнил и тротуары и улицу…
– Извозчик! – закричал Кодынцев не своим голосом, – в Галерную гавань! Живо!
Что ты, Володя! Ведь, мы на конке можем! – запротестовала Леля, – отлично на конке бы…
Но было уже поздно. Не торгуясь с хитроватым на вид «ванькой», заломившим, глядя на ненастье, чудовищную цену. Кодынцев отстегнул фартук и, энергично взяв Лелю за руку, подсадил ее под закрытый верх в пролетку.
– Так будет верней, – произнес он весело, сам усаживаясь подле девушки.
– Ну, а про кофточку ты мне все-таки ничего не сказал, Володя! – снова заговорила Лелечка, когда их пролетка миновала стоявшие у Александровского сквера конки и легко покатилась по торцовой мостовой по направлению к Дворцовому мосту.
– Какую кофточку? – недоумевающе переспросил Кодынцев.
– Ах, какой ты рассеянный, Володя! – заволновалась она. – Я тебя про Валентинину кофточку спрашиваю. Какого цвета ей шелка купить: красного или желтого? По-моему – красного, потому что Валентина бледна немного, а в красной кофточке она будет чудо какая хорошенькая! Желтая к ее цвету лица не пойдет. Правда?
– Правда, Лелечка, – весело согласился Кодынцев.
– Ну, и отлично, – обрадовалась она. – Я тогда ей выберу красную. Скажу – Володя посоветовал. Хорошо?
И Лелечка с лукавой улыбкой заглянула в его глаза, сиявшие ей с братской лаской из-под козырька чиновничьей фуражки.
– Лелечка! – неожиданно произнес Кодынцев. – Смотрю я на тебя и думаю: всегда-то ты всем довольная, радостная, хлопотливая, как воробушек. И, глядя на тебя, самому весело на сердце станет… Все-то у тебя так гладко и хорошо выходит. Счастлива ты, Лелечка?
Лелечка только звонко расхохоталась в ответ своим детским серебристым смехом.
– Странный