«Она такова, что хорошо было бы, если бы все девушки в мире были на нее похожи».
Я сразу узнаю автора этого мнения.
– Угадала! Угадала! – кричу я, хлопая в ладоши. – Большой Джон, это сказали вы!
– Это сказал я, вы правы, – говорит он трагическим басом и под общие аплодисменты удаляется в зал.
– Что вы желаете сказать про мистера Джона? – обращается ко мне мисс Молли, дочь англичанина – управляющего здешней фабрики.
– Что он прелесть! – вырывается у меня.
Шушуканье, недоумение и потом насмешливый голос, бросающий звонким шепотом французскую фразу.
– Побойтесь Бога, m-lle! Так не говорят в глаза молодому человеку.
И мисс Молли таращит на меня с уничтожающим взглядом свои выпуклые глаза.
– Да разве Большой Джон молодой человек?! – смеюсь я.
– А кто же он?
И маленький, веселый и добродушный Бен Джимс, товарищ Джона, заливается смехом.
– Я считаю его моим братом! – говорю я гордо. – А брат для сестры не есть молодой человек.
Тогда мисс Молли тянет насмешливо, обращаясь к сестричкам Вильканг:
– Поздравляю вас, молодые леди. У вас есть седьмая сестра.
– Нет! Нет! – кричу я. – Сестрички Вильканг мне не сестры, но Большой Джон – милый брат.
Или я не должна была говорить и этого? Ого! Какие у них сделались вытянутые физиономии, у всех шестерых сразу.
– Мисс Лида воспитывалась в институте? – спрашивает Молли.
– Ну разумеется! Не в театре же марионеток! – восклицаю я.
«Вот тебе! Вот тебе, противная марионетка», – прибавляю я мысленно, видя, как она вся вспыхнула.
– Большой Джон! Пора! Мнения собраны, – приоткрыв дверь в соседнюю залу, зову я моего друга.
Но Большого Джона там нет.
– Ушел опять к фейерверку, – слышу я чей-то возглас.
Вместо Джона я вижу Левку, одетого в чистенькую парусинную блузу, с тщательно причесанной головой. Пестрый передник привязан к поясу. В руках поднос с прохладительными напитками, клюквенным морсом и оршадом. Глаза у Левки застенчиво опущены, на лице умиротворенное выражение.
– Налей мне питья, мальчик, – коверкая русские слова, говорят гости.
– И мне!
– И мне!
Левка чинно относит поднос на стол и раздает стаканы.
Ледяной мутный оршад удивительно утоляет жажду.
– И мне.
Алиса протягивает свой стакан величественным жестом королевы. Левка поднимает глаза. Две черные молнии сверкают на миг и снова исчезают за длинными ресницами.
И вдруг – о ужас! – струя оршада льется из кувшина мимо стакана Алисы на ее нежный белый газовый туалет.
А Левка злобно хохочет, топает ногами, улюлюкает и свистит.
– Вот тебе! Вот тебе за все сразу!
Едва сдерживая слезы, негодующая, злая и красная, Алиса поднимается со своего места.
– Гадкий мальчишка! Завтра же я попрошу тебя наказать! – говорит она рыдающим голосом.
– О,