В четыре часа выходим из училища. Шепталова уезжает с Лили Тоберг. Они подружились, а мы, «демократы», по прозвищу, данному нам Бобом, энергично шлепаем по способу пешего хождения. По пути уславливаемся вечером прийти в театр. Нам, «курсовым», полагается даровая ложа, иногда две или три на каждое представление. Весь этот месяц мы широко пользовались этим правом смотреть пьесы на лучшей из русских сцен. Мы наслаждались несравненною игрою нашего «маэстро», а еще образцового комика – Варламова, знаменитой Савиной, Стрельской и Комиссаржевской.
В тот вечер как раз шла пьеса, в которой знаменитая артистка Вера Федоровна Комиссаржевская выступала в роли девочки-подростка в одной из пьес немецкого классического репертуара.
Наскоро пообедав подгоревшей котлетой и выслушав неминуемую воркотню Анюты, «где это видано и где это слыхано, чтобы до пяти часов голодом морили, на одном фриштыке сухом», да повозившись с моим маленьким принцем и сделав ему ванночку, бегу в театр.
Наши все уже в сборе, кроме Ксении и Лели, которые в этот вечер поехали в оперу. В ложе, где полагается быть всего шестерым, нас набирается девятеро, и мы жужжим, как пчелы. Из соседних лож подозрительно поглядывают на нас, потому что Боб Денисов при помощи бинокля, взятого им у Оли, показывает удивительные фокусы. Он глотает бинокль и потом неожиданно находит его за обшлагом Феди Крымова, и все это со своей абсолютно спокойной физиономией факира.
Лавры его успеха не дают покоя Косте Береговому. Тот тоже старается придумать что-нибудь такое, чтобы нас рассмешить.
Борис Коршунов неожиданно выпаливает со своим рассеянно-мечтательным видом:
– А у меня в боковом кармане пальто имеется шоколад. Целая коробка!
– Что же вы этого раньше не сказали, коллега? Это уже не по-товарищески, Боря! – и Маруся Алсуфьева укоризненно качает головой.
– Нехорошо! – соглашается с нею Саня Орлова.
– Господа! Я советую наказать коллегу за укрывательство и, лишив его конфет, разыграть их немедленно, предлагает Федя Крымов.
– Чужая собственность должна быть неприкосновенна, – изрекает мрачным басом факир и, перешагнув своими журавлиными ногами через кресло, выходит из ложи.
– Куда вы, Боб? Куда вы? – интересуемся мы.
– Туда! – жестом указывает он вдаль и уже на пороге прибавляет, состроив забавную мину: – за Борисовым шоколадом, конечно. Как вы недогадливы, лорды и джентльмены, и вы, милейшие миледи, и мисс тоже.
– Вот вам и неприкосновенная чужая собственность! – возмущается Костя. – Хорошо еще, если он принесет коробку сюда в завязанном виде… Знаете ли, господа, я пойду и понаблюдаю за ним; послужу, так сказать, сдерживающим началом.
– Ха-ха-ха! – залилась Маруся. – Ну, дети мои, теперь уже решено: мы не увидим конфет как своих ушей.
Но, к счастью, она ошибается. Ровно за минуту до поднятия занавеса они появляются в ложе, с самым серьезным видом держа коробку за оба конца.
В