– Надо же, у вас такие же! Зачем вам-то в ламповой подпись ставить? Тю-ю-ю, и в бане тоже! – рассмеялся какой-то пожилой шахтёр с аккуратной окладистой бородкой. Рядом с ним стоял абсолютно круглый человек в чёрной с мелкой синей полоской шапке. Под глазами у него были серо-жёлтые мешки, почти идеально круглые, как и он сам.
– Первый раз? Я тоже. Если понравится – продлюсь ещё на полтора года.
– А вы же учительницы, да? – вновь насел первый. – Ну и как вы учить будете? Я сюда семью планирую выписать, мне это всё надо знать!
К счастью, этот разговор пришлось прервать, потому что на- ступила наша очередь ставить подпись, и, когда мы вышли из кабинета, нас ждал спасительный Николай.
– Пошли быстро в ламповую, потом в баню, а там на собрание.
Спускаясь по бесконечным жёлтым вытертым лестницам вниз, мы попали в тёмное, неприятное помещение. Стены были выкрашены в тёмно-зелёный цвет, но из-за практически полного отсутствия света этого не было видно. В стене зиял натуральный пролом, перегороженный чёрной металлической решёткой, посреди которой образовалось что-то вроде окна раздачи. За ним стояла женщина лет 40 с пережжёнными осветлителем соломенными волосами. Чуть полноватую фигуру обтягивала бойкая розовая флисовая кофта и синтепоновые штаны, довершало картину удивительно приятное и мягкое лицо. После того как она подписалась в обходных листах, мы отправились в баню путаными тёмными лабиринтами, в которых запутался бы сам Минотавр, вдобавок проходящими через мужскую раздевалку (мы смутились, а вот шахтёры, её заполонившие – отнюдь) они привели нас в очередную комнату к монументальной барышне с прической «а-ля Раневская», россыпью ярко-жёлтых колец и белым халатом.
– О, Коля приехал. Надолг’a? – спросила она с характерным украинским «хэканьем». Впрочем, тут, в посёлке, оно весьма распространено и так переплетено с русским языком, что к этому быстро привыкаешь. – Девочки, а вам зачем моя подпись? Вы же в школу. Ладно, распишусь.
И откуда все знают, что мы в школу приехали работать? За- гадка…
Собрание проходило в просторном коридоре, куда натаскали стульев. Сначала выступал маленький круглый человечек. Говорил он долго, заковыристо, прикрывая от важности глаза и драматично вздыхая посреди фраз. Из его речи мы уяснили, что в посёлке нельзя пить. Но, если мы уж решили выпить, то надо хотя бы выключить плиту. К туристам на улицах нельзя приставать и просить их выменять какие-то вещи. Лучше вообще обходить их стороной, да. А вот здороваться надо, причём со всеми. Кстати, всем в магазине промтоваров желательно купить ледоступы, иначе произойдёт «оскольжевание». Если все перечисленные правила не будут соблюдаться, то ваш покорный слуга-оратор лично «порвёт трудовой кодекс». Интересно, как он это сделает своими маленькими пухлыми ручками? Я даже начала представлять сие действо в красках, но полёт воображения прорвал вчерашний завхоз из аэропорта. То ли от того,