– Клянусь бородой пророка! – говорит Амед. – Если он сшибется с нашим паромом, мы не выдержим, разобьемся!
– Так скорее же! Ради Бога, скорее вперед!
– Что можно сделать против воли Аллаха?! – отвечает угрюмо Амед.
– О!
Крик отчаяния вырывается у обеих женщин.
Амед усиленно перебирает канат руками.
Если паром успеет отплыть с середины реки, плот не заденет его. И тогда – спасение!
– Даня! Даня! Бедная ты моя Даня!
Пожилая женщина обвила руками свою юную спутницу. Слезы катятся у нее из глаз.
– Если суждено – умрем вместе! Господи, спаси нас! – шепчет она и незаметно крестит холодной, как лед, рукой белокурую головку.
А роковой плот все ближе, ближе.
Амед, с округлившимися от ужаса глазами, работает что есть мочи.
Но паром подвигается медленно, в то время как плот несется, подгоняемый стихией.
Синие глаза молодой девушки в плаще пронизывают тьму. Одна рука ее обвила плечи матери, другая странный предмет, теснее прижав его к груди.
– Боже мой, неужели нам суждено здесь погибнуть? – шепчет девушка.
– Амед, ты?
– Я!
– Брось паром. Прыгайте в лодку!
– Спасены!
Большая, ныряющая в волнах лодка, вернее, катер, подплывает к парому.
В ней несколько человек, лица которых трудно различить.
– Спасены!
Два женских голоса слились в один.
– Слава Тебе, милостивый Господи!
– Безумие плыть в такую бурю! – говорит сильный молодой голос. – Все, кто на пароме, торопитесь прыгать сюда.
– Никак сама княжна с вами? – изумляется Амед.
– Не время рассуждать! Помоги твоей попутчице сойти к нам и сходи сам.
Фигура поднялась с кормы лодки и, с трудом удерживая равновесие, протянула руки вперед. Пожилая женщина, с помощью Амеда, сошла с парома в лодку первая. За ней синеглазая девушка в плаще, не выпуская из рук странный черный предмет. Последним прыгнул Амед.
Лодка заметалась по беснующейся Куре.
– Держи прямо на перевоз, Аршак!
– Слушаю, княжна!
Оглушительный треск, точно водяной царь разбил в гневе свою грозную палицу о подводные камни Куры.
Это плот налетел на паром, разбил его вдребезги.
– Какое счастье, что мы успели!
Сердце пожилой женщины сжалось.
Не подоспей этот спасительный катер, она и ее Даня пошли бы на дно.
Болью зажглось сердце пожилой женщины. Что-то давит грудь, что-то душит…
Она хватается за бок, валится на корму…
– Маме худо! У нее сердечный припадок! – кричит Даня.
– Мама, мама! Голубушка! Не волнуйся! Опасности больше нет никакой.
Бледное, трепетное лицо склоняется над больной.
– Что делать? Что делать? – ломая руки, лепечет взволнованный голос.
И снова звучит гортанный, полный повелительных, не женственных