Каждый звонок бабушки превратился в испытание: в первые мгновения, слыша в трубке знакомый теплый голос, Тома улыбалась, на душе у нее становилось легче и светлее, однако разговор почему-то не клеился. Как будто отъезд заставил ее сменить язык, на котором они общались раньше – язык эмоций, язык откровений – на обычный, «для всех». Фраза «как твое здоровье?» звучала официально, как от лечащего врача, а ежедневное «у меня все хорошо» было настолько мертвым, насколько вообще могут быть слова.
Чувствовала ли это бабушка? Томе казалось, что да. Возможно, страх, что бабушка заговорит об этом, заставлял внучку держать внутреннюю дистанцию. Со временем Тома стала звонить чуть реже, состоящая из десяти фраз дежурная беседа начала казаться вполне нормальной, и даже с мыслей о бабушке Тома старалась быстро переключиться на менее сложные и многослойные.
– Сколько мы не виделись, полгода? – зачем-то брякнула девушка.
– Да нет. Восемь месяцев. Ты приезжала на новогодние праздники, а сейчас сентябрь.
– М-м… а… да…
Те праздники, которые Тома хотела использовать для реабилитации перед родственниками, неожиданно для нее обернулись одной сплошной тусовкой. Ее хотели видеть все друзья, каждый куда-то приглашал, она успела и небольшой роман закрутить – и в итоге с семьей за все дни провела не необходимый, а прямо-таки неприличный минимум времени. И опять чувство вины – и желание заглушить его, поскорее сев в поезд, чтобы отрыв от родных снова стал как бы вынужденным и объяснимым.
– Так во сколько тебя встречать?
Полина покосилась на Тому с подозрением, точно предполагала, что та сорвется с работы прямо сейчас. Но бабушка приезжала в восемь вечера.
«Восемь часов. Если уйду с работы ровно в шесть, то успею заехать домой и быстро прибрать… нет, наверное, не успею…» С детства жившая в не очень большом городе, Тома продолжала думать, что до любого пункта можно добраться максимум минут за сорок пять.
«Нет. Смогу только купить продуктов. И, видимо, с ними поеду на вокзал».
Необходимость переключиться со страданий к генерированию решений не приносила облегчения – винт в сердце никуда не делся, а мысли о других вещах… они ничего не меняли и не вписывались в картину мира.
Едва Тома положила трубку, телефон снова зазвонил. На сей раз это был начальник.
– Я прислал на почту документы, которые нужно привести в порядок к совещанию акционеров.
– Хорошо, Петр Ива…
– Они приедут в восемнадцать ноль ноль. Тебе надо остаться, вдруг им еще что-то понадобится.
– Но…
– Ничего страшного, отдохнешь в выходные. Это не затянется дольше, чем на час.
Когда