На конкурсе еще спрашивали про хобби. На воле у Ирины много чего было – лыжи, легкая атлетика, в смысле бег.
– А здесь что? Наверное, шитье? Хотя шитье – это тут, на зоне, работа…
Ирина – хулиганка. Не в вольном, не в игривом смысле слова, но в уголовном, пенитенциарном. Статья 213, 4 года. Что так?
– Пришли мы с подругой на дискотеку, трезвые. А там была еще одна девчонка, она выпила, ее поведение вульгарное нам не понравилось, и отношение к нам тоже не понравилось. Можно сказать, что мы поссорились. И мы ее побили.
– Вы что, ее покалечили?
– Нет.
– Ну, так тогда 15 суток должны были вам дать? А тут – четыре года…
– Мне и самой кажется, что многовато.
– Адвокат был у тебя?
– Был. Дежурный адвокат. Что говорил? Да ничего хорошего. Что он мог сказать, бесплатный адвокат?
Ирину ждут дома.
– Мама уже на пенсии, она в горячем цеху работала, вредный стаж. Посылки шлет каждый месяц. Есть сестра младшая. Пишет про то, как живет, о подругах, что скучает, любит, ждет. Жалеет ли меня? Она знает, что я не люблю, когда меня жалеют, потому ни слова про это. Друг пишет. Что у нас с ним было? Думаю, это была настоящая любовь. Но дождется ли? Не уверена: четыре года – это много…
Чем после освобождения займусь – еще рано думать, сидеть еще немало. Но я точно решила, что не вернусь к прошлой жизни. Я жила как вся молодежь – пьянки—гулянки, вот дискотеки.
Тут, на зоне, Ирина взялась за ум и сделала карьеру: ее поставили бригадиром – как ответственного человека. 50 человек в подчинении.
– А что у вас тут самое—самое? Самое важное, самое главное?
– Самое веселое тут – праздники. А самое памятное – конечно, этот конкурс. Самое тяжелое – это разлука. С родными, близкими, любимыми. Остальное можно пережить, а это… Если б я вечером могла к ним выходить. Или хоть остаться в своем городе, чтоб они хоть иногда приходили – было б намного легче.
БЫТ
Вот они идут в столовую, на обед, строем. В серых линялых тертых телогрейках, в бледных платочках, а ботинки, ну, у каждой сбитые, стоптанные; в Москве такие выставляют к мусоропроводу.
Какие с виду воспитанницы? Они почти сплошь, как уже сказано, девки малорослые, низенькие, мелки юные зечки – как семечки. Ноги почти у всех короткие, как у Мерилин Монро. Одни – просто как карликовые женщины, их через одну можно брать в цирк лилипутов. Другие – если б не знать, что моложе 14 тут никого нет и быть не может, так с виду просто первоклашки…
Лица. У кого порок на лице, у кого глупость, или даже тупость, или чистота с наивностью. Есть взрослые лица, и взрослые женские взгляды, которые они навешивают на тебя. На иных лицах написано такое, что и спрашивать не тянет про статью. Немало, кстати, таких лиц, скажу я вам. Еще про лица: у многих кожа серая, несвежая, в прыщах –