В Рождество, у Савельевых в верхней комнате, за семейным чаепитием с душистыми кренделями и медом, Любовь Михайловна, для своих детей продекламировала запомнившийся ей еще с детства, рождественский стишок.
− В детстве, когда я училась в девичьей школе: − сказала она, − мы всем классом после христаславления пели так: «По небу, полуночи ангел летел, и тихо божественно песню он пел: Слава вышних богу и на земли мир, в человецех благоволение! Алилуя! Алилуя! Алилуя!
− А я в детстве, помню, пела: «Маленький птенчик, принес Христу венчик. Христа величает, в дудочку играет. Где Христос родился, там рай отворился!» − стараясь, подражать, по-детски, тонюсеньким голоском, пропела бабушка Евлинья внося, в общую, семейную, морально-нравственную и поучительную беседу, свою лепту.
Под воздействием, этих благочестивых песенок, у детишек, еще выше поднялось праздничное настроение. Они с большим вниманием прослушали их, а Ванька прекратив пить чай, даже рот разинул от пристального внимания к пению матери и бабушки. Пристально слушали и Ванька с Володькой. Даже полуторагодовалый Никитка и тот присмирев перестал капризничать, просясь на руки к матери.
Не успела семья вылезти из-за стола как к ним в дом пожаловала Анна Гуляева.
− Здорово ли живете! Чай да сахар! − поприветствовала она хозяев дома.
− Поди-ка добро пожаловать! Садись к нам чай пить! − пригласил гостью к чаепитию Василий Ефимович.
− Нет, спасибо! Сейчас только дома чаевничала, − соврала она.
− Вы что, за покупками-то идете? − обратилась она.
− За какими покупками? Куда? − недоуменно и с удивлением спросил Василий.
− Как куда? В новую лавочку!
– В какую лавочку? − спросила и Любовь Михайловна.
– Вы, дома сидите, и видно ничего не слышите! Чай, вон в Грунькиной мазанке: Крисламовы-Рыбачковы торговую лавку открыли. И, больно много всякого, местного товару в неё навозили.
− А мы и не слышали. Вот и понимай! Совсем рядом, а кабы не ты, мы бы и не знали, − высказал удивление Василий.
− Ну вот, я вам пришла известить! – с угодливостью встрепенулась Анна.
− Уж больно она у нее мала, мазанка-то, и как только в ней разместилась всякая всячина? − усомнился Василий Ефимович.
− Вам бают! Всего навезено полным-полно! – уверяла Анна. – Я уж там была и кое к чему приценилась. Только вот, купить-то пока у меня не на что. Лавочка открылась, можно сказать у меня прямо под носом, да в нее не сходить, да ничего не купить, это порок для меня! – заискивающе лебезила Анна. – Ты, Василий Ефимович, не выручи ли меня трёшенкой денег? – в ноги брякнусь, весь век не забуду, отплачу!
– Кланятся в ноги, положим, не надо, это ни к чему, без кланянья выручу! – посулил Василий Анне денег и открыл свой заветный сундучок с деньгами. Он вынул оттуда, трехрублевую зеленую бумажку и хрустя ею меж пальцев улыбаясь подал ее Анне.
– Вот спасибо, вот спасибо за выручку, – смеясь и кланяясь всем станом затараторила Анна. – Теперь я пойду и накуплю чего моя душа желает.
Место где стоит Грунькина мазанка ходовое – на перекрестке двух улиц. К этому месту примыкают три многолюдные улицы: Главная, Слобода и Кужадониха. По замыслу Крисламовых, это ходовое место будет способствовать их бойкой торговле и много принесет дохода и барыша. По улицам села, круглый год, продавали с возов всякие товары: горшки-крынки, гребни-бёрда. То и знай, горланили: «Ведра починить!», «бабье делай трепье!», «Телят палых, кошек собак, нет ли!» Ходили коновалы. Дегтярники орали: «Дегтю! Дегтю!», другие: «Луку, Вишни, Яблоков!», «Масла, Патоки, Свиней, рыбы, воблы!» Насмотрелись на это Крисламовы и решили заняться торговлей, местными товарами. Не смотря на малые размеры мазанки, товару к открытию было завезено действительно много. На изготовленных полках были размещены: белый хлеб (каравай руками сожмешь, а он снова, как пружина выпрямится), конфетки, пряники, семечки, орехи, рыба и отменная колбаса. За прилавком торговал Алексей, а брат его Иван занимался вопросами доставки товаров. На крыше мазанки виднелась, невзрачная небольших размеров вывеска: «Бакалейная лавка М. Ф. Крисламова».
Во второй день Рождества, в день начала святок, Санька Савельев тоже посетил вновь открывшуюся лавку. Он попросил Алексея, взвесить ему для пробы колбасы пятьдесят грамм.
– Эх много! – удивились люди стоявшие в лавке и смотрели пока не покупая, прицениваясь, приглядывались к товару. – Разве, ты сэстолько то сразу съешь?
А когда увидели, что продавец подает Саньке совсем небольшой кусочек колбасы, все снова пришли в удивление. – Эх, маленький кусочек-то! А я думал, пятьдесят грамм целая кокурка! Таких-то кусочков, я с десяток съем и не помянится! – высказался в