Глава 5
…Когда отряд возвращался в Дарго, настроение Шамиля неожиданно для всех настолько улучшилось, что Жорж не преминул спросить:
– О тебе, имам, ходит молва среди государевых слуг…
– Без нужды лающая собака скоро стареет. Обо мне много говорят праздные языки… Что именно?
– Я слышал от одного офицера в Грозной, дескать, еще в молодости вы были окружены со своим учителем Кази-Магомедом в Гимринском ущелье и заперты в боевой башне… «Когда последняя надежда исчезла, – утверждал тот поручик, – Шамиль прыгнул вниз на наши штыки и кинжалом расчистил себе дорогу. Больше двадцати ран получил он, но все-таки ушел в горы. И мы, и горцы были уверены, что он погиб, но…»
– Твой поручик не врет, полковник. Было дело. Только ран у меня тогда случилось не двадцать, а всего восемнадцать, – с усмешкой поправил горец. – Вода уходит, камни остаются.
– Но это невероятно… Как вам удалось остаться в живых?.. Восемнадцать ран!..
– Милостью Всевышнего. Это Он дал мне силы доползти до заветного родника. 26Каждый человек должен иметь свой родник. Даже жница никогда не устанет в полуденный зной, если вблизи поля журчит холодный родник. Когда я появился в своем ауле, моя мать, успевшая уже одеться в траур, спросила со страхом и радостью: «Сын мой… как же ты выжил?..» – «Набрел на родник», – ответил я.
…Отряд свернул на узкую пастушью тропу – она, круто срезая угол, напрямик выводила к саклям Дарго. Георгий глядел за густой засев в пересохшей земле лошадиных и овечьих следов, на знакомые очертания скалистых склонов, по извилистой ложбине которых они проезжали пару часов назад. Граф мазнул взглядом имама, к которому у него оставалось еще много вопросов. Гимринец покачивался в седле, держа спину прямо и гордо подняв голову. Но выражение его лица не радовало сторонний взгляд: верхушки скул Шамиля заострились от вечных тревог, под утомленными глазами лежали сиреневые тени; безмерная усталость и какой-то скрытый внутренний надрыв чувствовались в его облике.
– Что хочешь еще узнать, полковник? – не поворачивая головы, глухо спросил он.
– О чем вы мечтаете, имам?
– Тебя действительно это интересует? – Шамиль с подозрительным любопытством посмотрел на царского офицера. – Зачем попусту сотрясать воздух? Сказанное слово – пущенная стрела.
– И все-таки? – Жорж приподнял левую бровь.
– Огонь и вода – вот судьба наших народов. Огонь и вода – отец и мать Кавказа… Огонь и вода – это хурджин, в котором лежит все наше добро. Я ответил тебе?
Граф Извинский неопределенно повел плечом:
«Ох, этот лукавый, коварный Восток… Уж больно велеречиво…»
– К сказанному добавлю одно. – Прищуренный взгляд Шамиля встретился с льдистыми глазами поляка. – Кавказу