Однако горы полны мудрости: «Куда не заглянет гость, туда не заглянет и добро», «Если к тебе пришла беда, подними голову, если к людям пришла – опусти», «Глаз боязлив, но руки и сердце храбры».
Так и случилось – горы не терпят пустоты. Вот уже более десяти лет, после трагической гибели Гамзат-бека1, весь неподъемный груз правления и ответственности за Имамат лежал на плечах Шамиля из Гимры. Издревле на Кавказе к именам знаменитых, прославленных горцев добавлялись названия аулов или целых народов. Так случилось и с Шамилем. Отца его звали Доного, и поначалу будущего имама соседи нарекли Шамиль – сын Доного. Затем он стал Шамилем Гимринским, будучи выходцем из аула Гимры, еще позже – Шамилем Аварским, далее – Дагестанским, Кавказским… И, став наконец Воином Газавата, человеком-легендой, третьим имамом Кавказа, он вновь стал Шамилем, не нуждающимся уже ни в каких уточнениях.
Ныне численность его Имамата составляла около 500 тысяч человек, территория – свыше 1000 верст в окружности, а рубежи теократического государства горцев менялись от года к году в зависимости от военных успехов или, напротив, неудач. Десятки племен и народностей включал в себя Имамат – все общества Нагорного Дагестана, земли покоренного Аварского ханства, почти всю Чечню и Ингушетию, а также ряд аулов высокогорной Хевсуретии и Тушетии2 Лютая воля, сила и безграничная власть Шамиля мощно сказывались и на Западном Кавказе. Многие независимые от власти князей и агаларов3 крупные территориальные союзы натухайцев, абадзехов, шапсугов и убыхов горячо поддерживали своего нового Пророка, который в народе еще при жизни приобрел значение «эвлии» – святого.4
Эта жертвенная любовь народа, готового бросаться за ним из войны в войну, тешила самолюбие властного горца. Слепая вера мюридов заставляла учащенно биться его сердце и ощущать при этом согревающий огонь в жилах, который он получал из преданных глаз своей паствы. Но не только чувство радости и скрытого торжества испытывал Шамиль. Многолетняя усталость и бесконечная тревога за свой народ, за жизнь своих родных и близких, жен и детей, за свою собственную жизнь, тревога за судьбу Кавказа давили его грудь могильной плитой, лишали сна и покоя.
С того времени, когда имам Шамиль, избранный главой Имамата, стал обладать духовной и светской властью, он невольно сделался заложником избранной им судьбы. Отныне Шамиль не принадлежал себе. Каждый день его теперь был расписан по часам и минутам. «Понедельник, вторник, среда и четверг посвящались общим вопросам управления. В эти же дни выслушивались письменные донесения наибов и устные доклады тех, кто по вызову имама являлся лично. По обсуждавшимся вопросам совет не только принимал решения, но и указывал тут же, кем и как это решение должно быть немедленно исполнено. Суббота и воскресенье были предназначены для приема многочисленных посетителей и разбора их жалоб и претензий. Пятница назначалась исключительно для молитв и отдохновения».5
Верховный годекан являлся одновременно и верховным судом. Здесь, в присутствии секретаря и приглашенных уважаемых лиц, разбирались самые сложные дела, спорные вопросы и жалобы. В чрезвычайных случаях Шамилю приходилось созывать съезды народных представителей.
В разработанном им «Положении о наибах» говорилось: «Наибом должно быть исполняемо приказание имама, все равно, будет ли оно выражено словесно или письменно, или другими какими-либо знаками, будет ли оно согласно с мыслями получившего приказание или не согласно, или даже в том случае, если исполнитель считал бы себя умнее, воздержаннее и религиознее имама». В то же время Шамиль не переставал наставлять своих высокопоставленных наибов и мудиров6: «Вы не склоняйтесь ни в сторону насилия, ни в сторону насильников. Глядите на своих людей глазами милосердия и заботы, как требует того Коран. Смотрите за ними, как жалостливый к своим детям отец, управляйте ими на основе справедливости и совести, не приближайте к себе никого из-за дружбы и приятельства и не отдаляйте никого из-за вражды. Будьте для старшего – сыном, для равного – братом, а для младшего – отцом. Тогда вы не найдете в своем округе врага. Если же вы будете вести себя противно тому, что я говорю, если будете несправедливы к народу, то вызовете на себя прежде всего гнев Всевышнего, а затем гнев мой и народа. Знайте и помните: дело ваше тогда обернется плохо».
…Но все реформаторские задачи и грандиозные планы имама перечеркивала война.
Столицей молодого государства горцев значились крупные аулы Ашильта и Ахульго в Дагестане… Цветущие и прекрасные, они были до основания разрушены и разграблены царскими войсками. В редких оставшихся скелетах домов-крепостей, некогда богатых и гордых, теперь шелестел пеплом ветер, будто