– Живая? – иронично спросил Сенька.
– Дурак, что ли? Живая… Чучело, конечно. Такое… чучельное.
– И что? – насторожился Сенька.
– Что-что, я же тебе русским языком говорю – собаку Секацкого нашли. Стоит себе в музее. Ньюфаундленд.
– Разве у Секацкого была собака? – не поверил брат.
– Была, – врал я. – Но это всё пока в тайне держится – она у них как неучтённый экспонат проходит. Но Катька рассказала, что это точно псина самого Секацкого – её Озеров где-то выкупил…
– А кроме собаки? – прищурился Сенька. – Кроме собаки, ничего больше не нашли?
– Не знаю, – равнодушно сказал я. – Сам узнай. Ошейник, кажется, ещё там есть…
Тут я вспомнил про комод на чердаке, про ошейник в этом комоде, улыбнулся и подумал, что моё вранье стало обрастать правдоподобием. Так, кстати, часто случается: чего-нибудь от души прогонишь, а потом вокруг этого вранья начинает всё организовываться, как бы само собой. Правда, я не знал пока точно, зачем я всё это придумываю, но это был вопрос девятнадцатый.
– Ошейник, говоришь… – скучно промурлыкал Сенька, но я понял, что он заинтересовался.
Клюнул. Он всё-таки ещё молодой, хотя и такой умный вроде как.
– Он пока не выставляется, пока в фондах хранится. Сам понимаешь, такую вещь не будут просто так выставлять, чтобы каждый дурак пришёл и посмотрел… Он пока в сейфе лежит. Но Катька мне уже показывала…
– Ну и?!
– Ошейник как ошейник. Тяжёлый, железный. Изучат и на пса приладят. Скоро.
Сенька задумался и стал с сомнением смотреть вдоль улицы Крупской.
– Очень интересная информация, бразер, очень интересная, – сказал он. – Спасибо, можешь идти…
– Сам можешь идти, – огрызнулся я.
И отправился домой. Больше всего мне хотелось сделать две вещи. Во-первых, всё-таки пообедать, физический труд он голод вызывает. Во-вторых, хотелось подумать. Про то, что произошло. На трезвую, то есть на спокойную, голову. Я сказал себе, что думать не буду, но сейчас вот я вдруг понял, что не получается, начал думать ещё по пути домой, плёлся по Любимова и медленно наливался злобой.
Я понимал, как всё это происходило, как мать и отец всё решали. Они так решали: «Из двух зол выбирать следует меньшее, а он всё равно ничего пока не понимает…» – ненавижу все эти народные мудрости.
Когда я начинал это представлять, ну, как они сидят и всё планируют, про то, что я должен с этим гнилорожим дружить, что говорит мать, что говорит отец… Причём картина эта возникала в таких мелких и паскудных подробностях…
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона,