– Птах… – вдруг с трепетным страхом глядит Эя на него, птицу и разноцветную гирлянду. – Я боюсь…
– Чего, голубка? – не отвлекаясь от своих дел, непроизвольно ласкательно отвечает Птах.
– Мне страшно оттого, как духи воздуха, воды и света в твоих руках и твоими руками творят чудеса. И не только с птицами. А я чувствую, как и со мной! И со всеми, кого ты просвещаешь и одухотворяешь силами своего света и ветра.
Птах, отвлёкшись от своих занятий и мыслей, более внимательно смотрит на неё. Затем он встаёт и направляется к ней, проходя через потоки света, излучаемого гранями камней. До этого лучи были почти невидимы и лишь слегка разноцветно колыхались в волнообразных движениях воздуха. А теперь, по мере того как Птах проходит через них, они поочерёдно расцвечивают его всеми цветами радуги. И он то проходит через полосы различных цветов, то словно разделяется и составляется из разноцветных, переходящих друг в друга, составляющих гаммы цветов. Словно превращается в призрачный дух, волнообразно колышущийся в разноцветно-призрачном пространстве.
От увиденного душа и тело Эи ещё более содрогаются. А когда Птах, подойдя вплотную, обнимает девушку за плечи и приближает к ней свою разноцветную голову, то она готова упасть без чувств. Но он с её места и положения глядит по направлению лучей, падающих на неё с граней гирлянды:
– Надо же, разве цвет света может быть серым? И как так угнетающе он может воздействовать на организм? – проворчав про себя, перемещает он девушку через радугу цветов в место, где нет вообще никакого цвета. – Постой-ка здесь, где свет без цвета.
А сам бросается к птице и, проверяя свою догадку, наводит ей в глаз луч синего цвета. И до этого трепыхавшаяся на столе от страха и боли голубка перестаёт биться, успокаивается. И даже оголённые в местах ранений её жилы и мышцы расслабляются.
– Так и есть! – констатирует он. – При попадании цвета на плоть она непроизвольно реагирует на него. А при попадании цвета со светом через глаза он так же воздействует, но уже на всё тело и душу! – И Птах опять внимательно смотрит на Эю. Как выражение её лица и взгляда изменяются по мере наполнения солнечным светом и золотистым цветом, переходя в состояние спокойного, возвышенно-одухотворённого созерцания происходящего!
– Теперь ты лучше и спокойнее чувствуешь себя? – спрашивает её Птах.
– Страх прошёл. И я начинаю понимать, что чувствую не только передающуюся мне боль птицы, но и то, что под твоим воздействием это её страдание вызовет к жизни и окружающие нас жизнеспасительные силы, – рассудительно глядит и рассуждает Эя.
– О, да ты перемещаешься из синего в голубой цвет и захватываешь зелёный! – отмечает Птах происходящие с