– Добыча, добыча! – в пьяном исступлении хрипели орки, набивая пустые утробы заготовленных заранее мешков и сум. Они просто не верили своему счастью…
Гарк, почитавший драгоценности не меньше детей Х’анана, самозабвенно нацепил на голову древний золотой обруч; чешуйчатая перевязь с кинжалами, изукрашенными рубинами, заняла положенное ей место – на поясе у гоблина.
Бывший сотник не спешил присоединяться ко всеобщему алчному разгулу, он наклонился и поднял с пола свиток.
– Что это такое? – негромко проговорил он.
Гшарг, бросив через плечо мимолетный взгляд, рявкнул:
– Уж точно не утерянная страница «Летописи Народа Орков»!
Его воины, не отрываясь от сокровищ, разразились диким хохотом. Логнир лишь поморщился и развернул свою находку. Плотный пергамент, почти не тронутый временем, был сплошь исписан непонятными письменами.
– Гшарг, прочти, будь добр. Ты ведь знаешь староимперский…
– Да что же это такое?! – проревел орк. Он очень не любил, когда его отрывали от любимого дела. Сейчас в его глазах явственно читалось желание мигом разорвать человека на месте и вновь вернуться к опустошению сокровищницы. – Да забудь ты о нем! Посмотри, сколько здесь золота! Ты во всем своем жалком Гарбадене[5] столько не найдешь!
– Гшарг!
– Ну ладно-ладно. Только быстро. Наверное, опять какая-то глупая сенаторская писулька.
Орк взял в руки свиток и начал скороговоркой читать вслух. Его бойцы и гоблин Гарк не отрывались от золота, перекладывая его из сундуков в мешки. По мере того как вождь переводил слова мертвого языка, его чтение становилось все медленнее, а голос все глуше и глуше. Люди и орки, казалось, вмиг позабыли о несметных сокровищах тириахадского Сената.
И вот что он читал:
«Я пишу это тому, кто не убоится зла. Читающий мое послание смело может вычеркнуть нас из списка живых – мы обречены, нас уже нет. Неизвестно, откуда я это знаю, но предчувствие… предчувствие чего-то ужасного рвет мое сознание на куски. Я пишу это, и руки мои с трудом держат перо. Они дрожат и трясутся, но я должен рассказать все…
Это началось всего три дня назад. В город прибыли двенадцать легионов, готовые отправиться на север, в мятежный Ронстрад. Перед когортами на черном коне ехал сам Темный Император Титус Люциус XIII. Испуганный народ встречал узурпатора, как бога, лепестками роз и звуком десяти тысяч труб. Все полагали, что легионы только пройдут мимо и отправятся на север, но, на удивление горожан и Сената, войска не пошли дальше – они остались в городе. Темный Император разместился во дворце благородного консула Марка Гастиса, самого же советника и всю его семью выгнали из дома. Легионы не творят бесчинств на улицах – стали лагерем за северной стеной, лишь воины первого из них, «Гладиуса», оцепили бывший консульский дворец и под верховодством сиенских магов начали возводить на площади Страсти Синены странное сооружение. Обелиск. Огромный четырехгранный