– Еще скажите что, отпустите мне грехи! Вы священник или частный детектив?!
– Моя задача состоит в том, чтобы узнать, где находится девушка сейчас, что с ней случилось. – Александр облизнул губы и продолжил – Если вы дадите нужную мне информацию, то я добьюсь для вас лучших условий содержания. Расскажите куда вы выбросили ее тело и отец девушки сможет предать дочь земле.
– С радостью рассказал бы вам что с ней сделал, но это дохлый номер. Приходить сюда ко и чего-то от меня хотеть, словно у вас есть что предложить, словно у меня есть что у вас попросить. В мире нет абсолютно ничего, чтобы вы с вашими вялыми ручонками, могли сделать, потому что я никого не убивал и никого не закапывал, и не насиловал, и не пытал. И при всем желании не смог бы вам помочь, даже если бы захотел. А я не хочу.
– Если вы убивали никого, то почему вас взяли в оборот? – недоверчиво спросил детектив
– Я учился на первом курсе с Виолеттой Серовой. Это третья жертва. Мы переписывались некоторое время, все было невинно… Когда девушки пропали, в дом родителей пришли с обыском и нашли какие-то вещи в моей спальне. – Ларин говорил быстро, словно выстреливая словами из пулемета, его полосатая, черный с белым рубашка слегка взмокла, а сжатый кулак нервно трясся в воздухе. – Я не успел опомниться, как меня скрутили и посадили в камеру.
– А что за вещи были найдены в вашем доме?
– Документы всех девушек, личные вещи, много всякого барахла в черной коробке. – Заключенный на пару мгновений прикрыл глаза, пытаясь вспомнить то ли судебное заседание на котором предъявляли улики, то ли непонимание, когда видел, как полицейские извлекали вещи из его комнаты. – Прокурор на суде показывал их все и говорил что типа моя коллекция и всякое подобное. Мол я их оставил себе, как напоминание о том, что совершил.
– Трофеи. – произнес Маслов, продолжая смотреть в глаза убийцы, ловя его реакцию на это слово, но в них ничего не было. – Серийные убийцы оставляют у себя что-то от убитых, как доказательство для самих себя, показывающие, что убийство не плод больной фантазии.
– А я , что сказал?! – злобно огрызнулся заключенный. – Но меня все ненавидели и еще до суда было ясно, что из-за решетки мне не выйти. Адвокат просил подписать признание, мол если подпишу, то отделаюсь 20 годами. – Ларину стало тяжело говорить, он сжал губы и напряг челюсть, пытаясь перебороть волнение и злость, копившуюся внутри годами.
– 20 лет! – сказал заключенный спокойным голосом, еле произнеся последнее слово. – Они просили дать мне 20 лет за то чего я не совершал.
– А что вы ответили?
– Я послал его подальше! – крикнул Ларин и его крик оглушил на мгновение Маслова. – Никакого признания, я же не убийца, а так бы точно им стал еще до вынесения приговора. Сейчас пожизненное мотаю и здесь меня тоже не любят.
– Почему?
– Ходят слухи, что я изнасиловал и убил семь девушек… Вы не знаете, что это значит